Виктор дотронулся до Лидиной щеки, осторожно провел пальцем до линии сжавшихся губ. Кожа такая теплая и нежная, девичье тепло проникает в его руку, доходит до самого нутра. Наверное, это и называется — близость, но он никогда не сможет осознать её до конца, вместить её беспредельность в своей маленькой душе, изжеванной, как окурок. Связь с этой женщиной, внезапное их родство так и останется для него чудом. Она посмотрела на Виктора. Сверкающая зеленая чешуя глаз, живая липкая изумрудность, словно вечное эхо весны, манящий шепот далеких волн. Он слышал, что все дороги ведут к морю, и она стала его морем, в то время, как плиты мостовых отрывались одна за другой, на дне державных саркофагов гремели зловонные кости, и крыши домов покрывались ярыми букетами огня и электричества. Она никогда еще не была так красива, как сейчас. На фоне сотрясающейся горящей Москвы. Он наклонился и поцеловал её.

— Я хочу домой. – Сказала Лида. – Хочу спрятаться, забыть обо всем, сделать вид, что всё это только привиделось нам.

— Ты забыла? У нас здесь нет дома. Только чужие углы. Даже наша библиотека – чужая, это не дом, а лишь фрагмент придуманной нами реальности, только для нас двоих, не сегодня-завтра её снесут, и ничего не останется.

— Временный дом – тоже дом. Разве нет? Если мы там едим, спим, видим сны, мечтаем, заполняем пространство своими вещами, запахом, воспоминаниями…