Заклятием, давними чарами с уст.

Старуха еще мгновение  стоит. Ее длинная, худая тень ладно вливается в широкие трещины асфальта, или же сочится из них. Она не оборачивается и пропадает. Но за мгновение до этого, все же решившись, сияющая пестрая, трехцветная кошка жмется к ней, выбравшись из укрытия среди помойных баков.

Пройдет семь часов, прежде чем дворник, едва заметно морщась, закинет костлявое, изломанное от пинков местной шпаны тельце в мусор.

История  девятая: Трое

Бледное тело, вытянув окостеневшие руки лежало на поленьях. Запекшаяся кровь выделялась на блестящем, тщательно натертом когда-то самим хозяином плакарте точно ржа.

Это темное пятно делало рельефные узоры похожими на безобразно переплетенных в любовном угаре земляных серых змей, что выползают только по ночам.

В то заемное время когда всякая нечистая сила ухая и завывая носится с холодными смертными ветрами по курганам-холмам, предрекая гибель самым лучшим.

Старые обычаи, не честное погребение в земле, а так, ох, старики будут ворчать еще долго после того как взметнувшееся пламя пожрет плоть и кости убитого в бою. 
Накрапывает мелкий дождь, а вдова, даже не потрудившись скрыть темной тканью буйную гриву черных, как воронье крыло кудрей смотрит, глаз не сводя куда-то в небо, на виднеющиеся далеко за пологим скатом берега кромку леса.

В дикие кущи, в леденящую кровь нутро зеленого великана, поглотившую тогда не мало народа. Выпустившую взамен тяжелый отблеск того самого клинка, отнявшего, вырвавшего душу из тела, душу, которая боролась с хваткой безжалостных когтей смерти несколько дней к ряду.