***

Улицы города заполнил праздник. Анзу, глядящей на толпу с высоты дворцовых сводов, казалось, что буквально все пришли посмотреть на ее триумф. Даже ее прапрадед прибыл из Ниппура. Это был очень старый, некогда высокий и крепкий мужчина. Даже сейчас он казался величественным, хотя дряхлость уже была видна невооруженным глазом. Никто точно не мог сказать сколько ему лет, может сотня, а может уже и больше. Его рябое, все в старческих пятнах, лицо пугало Анзу, и все же она повиновалась ему, когда он попросил ее подойти. Мужчина долго вглядывался в юное лицо, словно надеялся прочитать на нем ее судьбу. А потом, удовлетворившись увиденным, отослал ее готовиться к инициации.

Весь ритуал очищения и одевания прошел как в тумане. Анзу даже не могла сказать делали ли с ней что-то. Но вот она стоит в полном облачении у ворот храма. За ней людское море: шумящее, волнующееся, готовое поглотить ее небольшую фигуру. Солнце нещадно палит макушку, но ворота все еще закрыты. Губы давно пересохли и попросить воды не у кого. Анзу кажется, что она совершает самую большую ошибку в жизни. С каждой секундой желание сбежать все сильнее.

Наконец ворота отворились и из них вышел еще старик, жестом приглашая войти. Церемония началась.

Анзу вошла в ворота. Старик, очевидно, исполняющий роль стража мира мёртвых Шугура, снял с ее головы их семейный венец. Четко исполняя обряд и следуя мифу, Анзу спросила: