Анзу блефовала, никто, кроме отца, не приходил к ней вчера, и только с его слов она знала о недовольстве совета. Но Зиусудра никогда не опустится до расспросов своих рабов, а потому ее блеф не будет раскрыт.

— Ты сильно изменилась. – резко перевел тему Зиусудра.

— А вы сбежали, бросив меня перед самым важным испытанием в жизни, а потом и вовсе женились.

— Ты первой предала меня, поддавшись на уговоры отца и став жрицей!

Анзу опешила. Она все сделала ради Зиусудры, она стала на эту скользкую дорожку, чтобы он мог жить так как хотел, а теперь у него хватает наглости говорить о предательстве.

— Вы не смеете обвинять меня в подобном! Да во всем мире не нашлось бы человека преданней!

— Если бы это было так ты бы довольствовалась судьбой моего единственного друга! Но ты же хотела большего!

Ее лицо горело как от пощечины. Неужели он только что сказал, что никогда не смог бы полюбить ее. Хотелось кричать, что из-за него теперь весь Шуруппак проклят, но она держалась.

— Вы всегда можете меня выслать из Шуруппака!

Настала очередь Зиусудры пришибленно молчать. Когда он шел сюда, то рассчитывал на ее раскаянье, на долгие извинения. Но Анзу не только не просила прощения, она наступала на него шаг за шагом.

— Вы считаете меня предательницей? Но я не помню, чтобы я говорила, что хочу от вас большего. Вас оскорбляет обряд весенней свадьбы? Вы всегда можете отказаться от участия в нем. Можете поступать как отец вашей жены: делегировать обязанность своему советнику. – Анзу стояла вплотную к Зиусудре. – Но вас устраивает все в обряде. Все, кроме меня. Считаете вы достойны того, через что прошла я? Вы спускались в междумирье, Ваше Величество? Вы видели его обитателей? На вас оставались отметины его стражников? — Анзу откинула волосы, оголяя шею. – Вы даже представления не имеете о том месте!