Верховная жрица, следуя обряду, вскочила на ноги, как только Анзу оставалось всего несколько шагов до пьедестала. И только сейчас, когда можно было уже не держаться, Анзу рухнула без чувств.

Никому не было до этого дела. Она прошла весь путь, как полагается. Упала в нужный момент, а, значит, можно было продолжить обряд. Бесчувственное тело Анзу связали тонкими серебряными нитями по рукам и подвесили на крюк у столба, заранее установленного в углу двора. Там ей предстояло висеть девять дневных и девять ночных часов, подобно Инанне, три дня и три ночи висевшей мертвой в преисподней.

Анзу повесили ровно в полдень. И солнце, ранее беспощадно выжигавшее в ней силы и разум, вновь принялось за дело. Вначале на стройном белом теле появились бусины пота, которые со временем превратились в ручьи. Кожа покраснела, казалось, что Анзу пылает. «Судьи», посидев для приличия час, удалились в прохладную тень храма. Возле почти бездыханного тела оставались только слуги, обязанные следить, чтобы Анзу не умерла. Первые три часа подошли к концу. Но жрица не приходила в себя, оставаясь так же неподвижно висеть под палящим солнцем. Отец стал беспокоиться, а выдержит ли она такое испытание. Провисеть весь день под летним солнцем задача не из легких. Шел уже пятый час испытания, но Анзу не подавала признаков жизни. Тогда отец подкупил слугу, чтобы тот обтер тело мокрой губкой. Но и это не помогло. Только через восемь часов сознание начало возвращаться в ее измученное тело. Было ли это заслугой обтираний или вечерняя прохлада помогла ей восстать Анзу не знала.