В доме ярко горел свет, из кухни вкусно пахло деревенским и девонширским пирогами. Отца и братьев явно еще не было дома. А значит, Элизабет успеет переодеться к ужину, не заставляя ее ждать, и даже сможет помочь матери. Аккуратно расшнуровав свои туфли, Лиз быстро переобулась в домашние и направилась на второй этаж. У отца, владельца лавки, хватало средств на аренду всего таунхауса, а не просто квартиры или комнаты. И все же этого было недостаточно, чтобы его дочери могли праздно помогать матери по хозяйству.
Жизнь и общество доставляли немало хлопот, навязывая кучу условностей. Мужчины после рабочего дня могли смело пойти в паб или еще куда-то, куда Элизабет не знала, девушкам было запрещено расспрашивать под страхом слыть распущенной. Женщинам полагалось после работы сразу же идти домой и готовить ужин. Исключения составляли праздники или ярмарки. Конечно, у девушек было несколько больше свобод, чем у замужних дам. Так, выспросив разрешение у отца, Элизабет свободно могла пойти в музей или театр после работы. Мать же могла себе такое позволить в компании своего мужа.
В семье Куперов, как и во многих других, женщины полностью заботились о быте. И обиднее всего было Элизабет: самой старшей. Из четырех сестер ей выпало родиться первой, вслед за Итаном — первенцем Куперов. Затем последовали еще три брата и только потом родилось еще три девочки. Это злило. В детстве, пока остальные девочки из Литл Виткома, их родного городка, могли играть с сестрами — Лилибет довольствовалась обществом мальчишек. А когда, наконец, появились сестры, ее отправили в пансион, где она провела долгих девять лет, вплоть до своего шестнадцатилетия.
Пишу в темпе полумертвой улитки. Засыхаю без фидбека.
