В «Варварах» — первом обращении Г.А. Товстоногова к Максиму Горькому — солировала Т.В. Доронина — Надежда Монахова. Красота Надежды Монаховой, по замыслу Товстоногова, была чрезмерна,  и уже потому — страшна для мелкотравчатых, провинциального масштаба мужчин, которые жадно и робко поглядывали на нее. Дуэт надежды Монаховой и ее мужа, Маврикия Монахова, Т.В. Дорониной и Е.А. Лебедева, доводили контраст уникального с банальным до степени гротескной выразительности. Это подчеркивалось мизансценами, которые варьируясь и усложняясь содержали в себе всю трагикомедию супружества Монаховых: ее тщетное ожидание великой любви, его неутихающие гложущие подозрения, ее напрасную, грозную, никому не нужную смелость, его кривляющуюся, крадущуюся трусость…

— Господа, вы убили человека… за что? — кричал ударенный в самое сердце Монахов в финале спектакля. Человек уже ушел из жизни, обманутый средой и обманувшийся в ней. Быть человеком можно, только оставаясь самим собой. Без уступок. Иначе жить не стоит. Что за радость в существовании потерянном, опустошенном!.. Эта сквозная тема Г.А. Товстоногова тревожно поворачивалась в «Варварах».

От Г.А. Товстоногова уходили редко. Но, тем не менее, уходили. Сыграв Мышкина, в самом начале 1960-х гг. из Большого драматического ушел в кинематограф И.М. Смоктуновский. Ушел перед постановкой «Горе от ума». Обращаясь к комедии А.С. Грибоедова, Г.А. Товстоногов отнюдь не стремился к сенсации, но произвел и сенсацию, и даже переполох только потому, что следовал не театральной традиции, не привычным представлениям о том, как должен выглядеть Чацкий или как должен разговаривать Скалозуб, а читал пьесу как будто впервые. Г.А. Товстоногов прямой дорогой выводил Чацкого — С.Ю. Юрского точно к названию пьесы: горе от ума. Все горе только тем и объяснялось, что ум Чацкого расходовался попусту, зря. Наиболее отчетливо ситуация совсем невеселой комедии просматривалась в треугольнике Чацкий — Софья — Молчалин. Г.А. Товстоногов заставил зрителей взглянуть на пьесу не только глазами разгневанного Чацкого, но и спокойным, холодным взглядом Молчалина — К.Ю. Лаврова. Выяснилось, что и у Молчалина есть свои козыри в этой игре. Чацкий горячо говорит, Молчалин кротко служит, у Чацкого — идеи, у Молчалина — хлопоты в казенном доме, Чацкий — заезжий человек со стороны, Молчалин — здешний человек с портфелем. Чем прочнее выглядели позиции Молчалина, тем горше должны были оборваться надежды Чацкого. Его поражение Г.А. Товстоногов обозначил внезапным обмороком в финале. Прежде чем потребовать хрестоматийную карету, Чацкий — Юрский вдруг, помертвев, во весь рост падал навзничь. Обморок Чацкого многих смутил и озадачил, показался едва ли не кощунственным. Между тем, смелая режиссерская догадка мощным и точным ударом завершала мучительные движения героя сквозь фамусовщину и доказывала просто, как дважды два четыре, что никакое «горе» не заставит Чацкого отказаться от притязаний свободного «ума».