Театр вышел победителем. Всю правду о цене этой победы знал только Г.А. Товстоногов и несколько самых близких ему людей. А зрители по-прежнему мечтали попасть на спектакли БДТ, и вплоть до середины 1990-х г. главной мечтой всех театралов страны было воочию увидеть, пожалуй, самую великую легенду товстоноговского театра — «Историю лошади» и Е.А. Лебедева в роли Холстомера.
Выдвинутая М.Г. Розовским идея инсценировать «Холстомера» и пьеса, им предложенная, были не просто смелы, но — смелы вызывающе. Однако за внешней эффектностью затеи показать на подмостках судьбу лошади и заставить актеров играть коней, жеребят, кобылиц Г.А. Товстоногов угадал манящую возможность «впасть, как в ересь, в неслыханную простоту» толстовской поэтики, войти в мир нравственных проблем, волновавших Л.Н. Толстого. Вся притча о Холстомере — притча о том, как изуродовали и погубили естественную, природную красоту. Идея собственности, ко всему живому прикрепляющая ненавистные ярлыки «мой», «моя», «мое», циничная жестокость купли-продажи, человеческое тщеславие и человеческая расчетливость убивали Холстомера. Но только ли его, только ли старого мерина они убивали — вот главный вопрос товстоноговского спектакля.
По дерзости замысла и смелости его воплощения «История лошади» была, казалось, недосягаемой вершиной. Однако спустя несколько лет, в 1983г., отметив свое семидесятилетие, Г.А. Товстоногов показал еще один удивительный во всех отношениях спектакль, спектакль неожиданный и художественно смелый: оперу-фарс А.Н. Колкера «Смерть Тарелкина», созданную по мотивам одноименной пьесы А.В. Сухово-Кобылина. Тарелкин в спектакле Г.А. Товстоногова был личностью двусмысленной, в нем странно совмещались жалкая униженность и отчаянная дерзость, трусость и победительность, заносчивый авантюризм и бездонный цинизм. Он мошенник, шантажист, аферист, мелкий взяточник. Мелкий — это очень важно, ибо именно в самой малости, даже ничтожности его мздоимства, в тоскливом пресмыкательстве мини-подлеца перед макси-подлецами и был сосредоточен основной импульс движения роли, ее обнаженный нерв. В.М. Ивченко играл остервеневшее и взбунтовавшееся ничтожество, дерзнувшее бросить вызов тем «силам», которые одним лишь грозным взором способны его испепелить. Перед зрителем представал сущий бес, верткое, скользкое и ядовитое исчадие канцелярской преисподней. Он был жалок, но жалости не знал; не уверенный в себе, он играл ва-банк. В какой-то момент становилось очевидно: если он выиграет, если дорвется до власти, то не пощадит никого… 12 октября 1987г. Георгий Александрович Товстоногов представил на суд зрителей спектакль, которому было суждено стать его последней премьерой. «На дне» — главная по убеждению режиссера пьеса Максима Горького; пьеса, о постановке которой он мечтал многие годы, подводила итог его раздумьям о человеке. В последний раз встретились в одном спектакле почти все звезды театра Г.А. Товстоногова: В.М. Ивченко — Сатин, Е.А. Лебедев — Лука, В.И. Стржельчик — Актер, О.В. Басилашвили — Барон, К.Ю. Лавров — Костылев, А.Б. Фрейндлих — Настя, Э.А. Попова — Квашня, С.Н. Крючкова — Василиса, Ю.А. Демич — Васька Пепел, В.А. Кузнецов — Бубнов. Они играли трагедию о расплате за человеческое безверие. Со всей страстью своего гражданского темперамента и силой незаурядных талантов они говорили нам, что главный смысл бытия заключен в самом человеке, в его душе. Солнце может всходить и заходить в нашей жизни, но если наши души погружаются во тьму, то жизнь немедленно оказывается обреченной, теряет всякий смысл. Вспрыгнув на стол и развернув, словно прожектор, висящую под потолком ночлежки лампу прямо в партер, Сатин – В.М. Ивченко произносил знаменитое горьковское «Человек — это звучит гордо!» Луч света, разрезая темноту зрительного зала, скользил по притихшим рядам…