…Синее небо Эллады. Залитая солнцем земля. Ясные в своем лаконизме линии сценической архитектуры. И мир лжи, рабства, нравственной дикости. Режиссер ставил пьесу на открытых контрастах. Эзоп, раб, философ, был подлинным человеком среди владевших им ничтожеств. Истина и свобода были для него превыше всего. Отныне и впредь в каждом новом спектакле Товстоногов будет утверждать свое этическое кредо, которое с исчерпывающей полнотой сформулировано так любимым режиссером Максимом Горьким: «Человек — это звучит гордо».

Поздним вечером 31 декабря 1957г. на сцене БДТ родился спектакль, которому было суждено стать одной из самых великих легенд русского театра XX века. Это был «Идиот». Г.А. Товстоногов поставил спектакль прежде всего о князе Мышкине. Ему был необходим такой спектакль, потому что в нем открывалась одна из благородных тем режиссера Товстоногова и актера Смоктуновского. Тема человека для людей. Тема человеческого в человеке. В этом и заключался главный современный смысл спектакля.

А потом были «Пять вечеров» и «Варвары». «Пять вечеров» начинались с грустной и чуть щемящей увертюры, близкой к киномузыке неореализма. Голос Г.А. Товстоногова, записанный на пленку, поверял залу вступительный текст от автора, от театра. Доверительная интимность зачина, приглашение к раздумью, задавали тон действию, вынесенному почти что на линию отсутствующей рампы, вплотную к залу. Сколько лет, сколько зим прошло с той поры, как Ильин потерялся для Тамары? И что явилось тому причиной? Автор — А.М. Володин — ответа не давал. Тема столь долгого отсутствия проходила не в причинах, а в следствиях. Она поясняла теперешние черты и завтрашние перемены в характерах, особенно в характере Тамары — З.М. Шарко. У замкнутой немолодой женщины личная жизнь сникла, осталась только работа, выработался автоматизм чувств, интонаций, поступков. Но меняются времена, возвращается чуткость, приходит друг юности и единственная любовь — Ильин — Е.З. Копелян. А с ним приходит и многое из того, что казалось потерянным. Жизнь получала реальные тревожащие ожидания, заменяя и романтические иллюзии юности, ёи сменивший их автоматизм плавной свободой пластики и дыхания, простым человеческим счастьем. Открывалась возможность быть собою. Ведь что ни судьба — то тема, вопрос. Так читал пьесу Володина Товстоногов.