26 июня, 10:30
В прошлый вторник психолог Надежда попросила меня завести дневник. Внутри я немного сопротивлялась, — разговор с собой в последнее время дается мне неладно, но честно взялась выполнять поручение: купила ручку с помпоном и блокнот. Пыльно—розовый блокнот с черной надписью «be yourself», хотя наши поздние беседы с Надеждой были о том, как мне хочется быть собой перестать.
11:00
На терапии с Надей мы стали больше говорить о скрытом. О том, что успело ускользнуть в подсознание. Такие мысли, которые меня сломали. Или сломали почти.
Идея в том, как Надя говорит, чтобы «поймать за руку» самую гадкую и разобрать ее по косточкам.
13:30
Утро прошло в полудреме, но я закончила все дела. Странно, но работа в интернете вызывает не меньше тревоги, хотя предназначалась ее сбивать. Это новая социофобия, цифровая. Когда решаешь важные вопросы, но в чатах с гифками про кандибобер, при том лежа в кровати, но в рабочей форме на случай «зума» — парадной блузке и трусах.
15:30
Я решила поехать в новое место. Надежда говорит, мне нужны «новые нейронные связи», новые ассоциации и новые дороги по знакомому пути. Нашла сад у дворцовой площади. У входа пусто — всегда хороший знак.
Пробралась к самому центру, врезалась в клумбы кустовых роз и встала посередине, вдыхая их приторный аромат. В мыслях всплыла юность и наш любимый парк у пруда. Мы прятались там, когда не хотели лишнего шума.
Чувство, будто время тогда остановилось, накатило почти осязаемо, на минуту меня будто парализовала острая тоска. Тело окаменело, кончики пальцев стали покалывать. Я опустила голову, пытаясь вспомнить, как снова вдохнуть.
Я помню день, когда мы были там в последний раз. В последний раз вдвоем и в последний раз счастливы.
27 июня, 11:00
Легче.
Я больше не плачу в душе. Только растираю грудь мочалкой и слежу, как она багровеет. Будто пытаюсь выскрести тебя из себя.
11:30
Мысли заглохли в гоготе утренних шоу. Я всегда была хороша в маскировке. Иногда я смеюсь так живо, что начинаю сама себе верить.
17:00
Еще легче.
Взяла на себя больше дел, справилась почти с половиной. Люди в парках сегодня казались красивее. Даже собачки их как будто стали живее. Даже серый соседский шарпей будто выгладился в австрийского пинчера. Представляешь?
19:00
Помню, как однажды сказала, что поддержу тебя, даже если ты меня не поддержишь. Тогда мне казалось, что места в сердце для тебя хватит всегда. До сих пор гадаю, были те мои слова предательством себя или искрой просветления.
Я не обещала себе с тобой вечной любви, но никогда не видела конца. Как будто все в жизни мне казалось необязательным, все казалось со сроком годности — все, кроме тебя.
20:00
Помнишь, как мы прощались? Как я пыталась тебя простить, делаясь виноватой. Хотела и там с тобой уровняться, поджать ноги и встать на колени.
Иногда, в плохие дни, когда я не люблю себя всего сильнее, голос в голове звучит так же, как твой. Тот же тон и слова все те же. Я словно роняю ими себя и бью об асфальт.
20:30
Как же пахли те розы в парке? Мы были так увлечены чем—то невидимым между, что забывали смотреть по сторонам. Впивались в мысли друг друга, сплетались мечтами, спорили о тонких материях и всегда находили компромисс. Это казалось мне чем—то светлым, божественной искрой.
Но я не думала, что однажды она меня сожжет.
28 июня, 10:00
Сегодня мне светлее.
Я ловлю момент с каждым порывом ветра и с ним же вдыхаю новый. Как будто кассету с кино заело на самом начале, я вижу одни и те же титры, а дальше.. Дальше придумываю сама.
19:00
Вечерний сон прервался звонком.
Мне приснилось, что тебя больше нет. И нет не так, как нет сейчас, а совсем больше нет — нигде. Я проснулась и долго не могла решить, что чувствую. Мне больно? Страшно? Горько?
Это трагедия или победа?
Конец или начало?
23:59
Что я скажу Надежде? Я должна была писать о себе и о своих чувствах, но мой дневник стал тысячей слов о тебе.
Мы с ней должны были смахнуть пыль с моего подсознания, чтобы вскрыть самые воспаленные точки.
Но в том самом парке я, конечно, не думала, что стану однажды так тебя называть.
