Рецензенты, которые всегда твердо знают, «как принято» вести ту или иную классическую роль, сплошь да рядом бывали обескуражены спектаклями БДТ. Когда Г.А. Товстоногов в 1972г. показал «Ревизора», один из бывалых критиков никак не мог взять в толк, чего же так боится Городничий — К.Ю. Лавров? К.Ю. Лавров, пренебрегая надоедным театральным каноном, сыграл Городничего моложавым, динамичным, умным, но неспособным совладать с неожиданными приступами панического ужаса и трусливой запальчивости. То и дело теряя самообладание, срываясь на истошный крик, Городничий — Лавров изрыгал гневные вопли, проклятия, брань. Немыслимо было предугадать, когда, в какой момент, почему начнется и когда — столь же неожиданно — уймется извержение этого вулканического темперамента. Страхи вились и роились не вокруг Городничего: они гнездились в самой его душе. В спектакле Г.А. Товстоногова разыгрывался самый страшный, самый скверный день во всей биографии многоопытного Городничего и одновременно — самый счастливый, восхитительно удачный день жизни Хлестакова — О.В. Басилашвили. Фантасмагория для Городничего — феерия для Хлестакова. И когда кончался этот фантастический день-выигрыш, горло Хлестакова сжимала тоска. Он догадывался, что такое безбрежное счастье больше уже никогда ему не привалит. Доверительным шепотом, как о самом сокровенном, говорил Хлестаков не Городничему, а публике: «Я признаюсь от всего сердца… мне нигде не было… такого… хорошего приема…» Легко было поверить этому. Легко было поверить всему, что совершалось в этом гоголевском спектакле.