Глава 5. ” Всевышний — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Всевышний крепость жизни моей: кого мне страшиться? Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут. Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться, и если прольется на меня дождь ядерный, то все равно я восстану из преисподней. Ибо знает Всевышний путь праведных, а путь нечестивых погибнет”.
Сегодня я позволил себе устроить поздний подъем – проспал до шести часов утра. Правда из-за этого пришлось сократить время для утренней зарядки, а на завтрак проглотить первое же попавшее блюдо и спешно одевшись бежать в оружейную. Время как всегда позарез – в восемь выход на сопровождение в паре с нашим новым пилотом. План на день составили еще ночью, пока были на совещании, так что неожиданностей не ждем и надеемся, что и машины нас не подведут. Проведем транспорт техников до нужного места, очистим местность от плесени и немного порезвимся по улицам города – может, даже поохотимся на кого-нибудь. Пока я одевался, на связь вышла Кара – доложила, что она уже приняла машину и сделала запрос на выход у дежурного офицера ЦСТ. Также сообщила, что техники уже получили грузовой транспорт и делают последние приготовления, команда для охраны получена, а с патрульной группой мы выступаем вместе, так что все ждут только меня. Я хвалю ее за расторопность и напоминаю, что: “ у меня есть еще целый час в запасе и мне нужно забежать к Йохану и еще нужно забрать у братьев экономов свой заказ, а те, кому невтерпёж попасть на свежий воздух пусть поднимаются наверх”. На том и порешали.
Пятнадцать минут затратил в оружейной Йохана — из двух предложенных автоматов выбрал что-то похожее на ФН2000 под калибр 11мм со звучным именем ‘’ Кислоф”. Что это за имечко не знаю, но сам автомат прекрасен — легкий, удобный, интегрированная оптика с электронными наворотами, магазин на пятьдесят патронов от ‘’ мастера Йохана”. Не огорчили и экономы – заказ готов и все, как и ожидалось выполнено весьма качественно и красиво. Впрочем, красота меня не столь интересовало, как добротность, но коль сделали умело так не отказываться же теперь. Тут же распорядился Аляску отнести в казарму, а бронежилет одел на себя поверх комбинезона пилота – проверю, насколько удобно будет управлять в нем машиной. А далее бегом несусь в ангар и сходу интересуюсь у Луки, что там с чертежами и приступили ли люди к работе. Он отвечает, что все в порядке и нет повода для моего беспокойства и — это меня радует вдвойне, значит все идет по плану, как нож по маслу. Я тут же спешно прогреваю машину, с должным вниманием провожу проверку основных систем и прошу запрос у дежурного офицера на начало движения. Поднявшись наверх и выйдя на улицу, также сходу, делаю перекличку, инструктирую водителей о порядке движения и с радостью констатирую, что с нами снова идет Ворон со своими людьми. Мне, конечно, нет особой разницы, кто будет охранять техников, но Ворон уже проверенный товарищ и мы не плохо с ним сработались в прошлый раз. Патрульную группу возглавляет Бармалей, большой и веселый дядька с вечно печальными глазами и густой бородой как у уездного купца. С такой внешностью как у него только деревенских и ловить – за своего примут. И сегодня его группа и будет как раз этим заниматься – ловить деревенских ходоков, которых с каждым днем становится все больше. “Лезут бедолаги за едой и медикаментами в город, как тараканы на сладкий корм и гибнут в лапах тварей или от рук бешеных. Приходят пешком по одному по двое или приезжают аж целыми автобусами и грузовиками и с ходу попадают в огромную ловушку, в которую превратились улицы города. Сидели бы у себя в колхозе на попе ровно и картоху бы грызли – мы же все одно деревни не чистим. Так нет, не хотят, чужое добро манит и притягивает, да только это не оно их манит, а смерть, медленная и мучительная. Вот таких- то горемык мы и спасаем или пристреливаем, если начинают сопротивление оказывать. Сейчас же все вооружены и никто никому не говорит больше ‘’ здрасте”, а тут же начинают из ружей палить. Разве этим идиотом объяснишь, что мы тут не просто так прогуливаемся от нечего делать, а спасением их от них самих же занимаемся. Да, все мы понимаем, что это звучит как-то дико, но никто из нас не собирается никому проводить божественные политпросвещения и разъяснять кому-либо, что сейчас как-никак Армагеддон вообще-то, а значит, время для слов давно истекло. В общем, писец всем, а мы на коне. Все одно они не понимают и все думают, что нас правительство прислала им помогать. Или ООН, НАТО…Бог нас прислал! О спасении своей души надо было заранее позаботиться, а не тогда когда стало поздно. Говоришь что: все, поздно! Нет, не понимают, начинают просить и слезно умолять, деньги предлагают, баб детей своих, чего только ни предлагают. Готовы сделать все что угодно. Хм. Это же, как надо оскотиниться, опуститься до такого состояния, что бы окончательно перестать соображать своей головой. …Сказочные долбоебы! ”
Первыми, на двух Тиграх и Тайфуне уходит Бармалей с двумя отделениями под прикрытием Серёжиного Ирбиса. Желаем друг другу удачной охоты и ни пуха, ни пера. Следом трогаемся и мы. Я первый, выискивать разломы и выжигать плесень, за мной техники на Камазе “Торнадо ” с цельнометаллическим кунгом, команда Ворона на Тигре, а замыкающим идет ‘’ Белая волчица” Кары. Сегодня на Волчицу возложена “огромная” ответственность – обеспечить нас противовоздушным прикрытием, то есть ‘’ лупить по всем воробьям” которые будут угрожать нам, находясь выше, чем десять метров над нами. А все вокруг такое мрачное, зловеще-унылое, давящее на психику и постоянно держит в напряжении. И от этого она заметно нервничает и реагирует на каждый шорох, что с одной стороны создает нервозную обстановку и отвлекает, а с другой стороны нужно понять ее – это же первый ее выход и ей совсем не хочется в первый же день попасть в просак. Я лишь синхронизирую оперативный отчет ее систем обнаружения со своим и, включив анализатор цели, не отвлекаясь на мелочи, продолжаю выполнять свои непосредственные задачи. Теперь все что вижу я будет видеть, и она и наоборот все, что обнаружит она, увижу и я. Через два часа в этом районе будет проводиться повторная зачистка, и я прошу Кару слишком не шуметь и лучше сконцентрироваться на показаниях ее систем обнаружения и опознавания – как раз работа по ее профилю. И уже через пять минут она с тревогой докладывает о приближении на большой скорости неопознанного объекта и просит разрешение открыть огонь. Я без труда узнаю по звуку, что это за ‘’ неопознанный объект’’ и, связавшись с Вороном, убеждаюсь, что не ошибся – мимо нас, сигналя на огромной скорости, проносится большой черный “Кавасаки”. Проехав еще метров двести, мотоциклист притормаживает и, развернувшись, медленно подъезжает к нам. То что это девушка, да еще и с весьма стройной фигурой с аппетитными формами, видно по плотно облегающему кожаному комбинезону, а о том кто это я догадываюсь еще до того как она сняла свой черный шлем с темным стеклом: “ Под черным небом, среди черных домов, по огненной дороге мчится большой черный мотоцикл, которым управляет красивая девушка в черном, с черной душой и прекрасным именем Вэлери”. Мне нет необходимости выходить чтобы с кем- то разговаривать, будучи на месте пилота – в корпус Девятой встроены громкоговорители. Да и покидать машину, находясь на опасной территории, категорически запрещено правилами, но мне и не пришлось этого сделать. Приоресса повесив шлем на руль и, помахав Каре рукой и поздоровавшись с ребятами из охраны, сама поднимается ко мне в кабину. Поминая ее поведение на совете, я ожидаю от нее каких-либо очередных колкостей и шуток и уже приготовил дежурную фразу, но как только она переступает порог кабины, я понимаю, что сейчас не время дурачится. По ее серьезному выражению лица и хмурому взгляду определяю, что что-то случилось и это дело требует моего внимания и вероятнее всего и безотлагательного участия. И с первых же ее слов мои догадки подтверждаются и, приходит понимание, что мой лимит везения на сегодня исчерпан и все мои планы претерпевают основательного пересмотра. Меня это не пугает так как уже не в первый раз приходится сталкиваться с ситуациями когда необходимо правильно оценить и переосмыслить сложившуюся обстановку и спешно но безошибочно составлять новые планы обозначать новые цели и ставить новые задачи. Чем больше подразделение, тем сложнее это делать, однако у меня сейчас под командованием лишь Волчица, а люди Ворона не в счет, так как по поводу их задач никаких существенных изменений не будет – они продолжат движение по указанным в маршруте объектам. Благо, что этот район относительно чист и вскоре здесь будет еще больше наших и прибудет легкая бронетехника, а значит, станет еще безопаснее. По поводу техников я могу быть спокоен, настолько насколько вообще можно быть спокойным в районе битком набитом телами погибших – приманкой и обильной пищей для многочисленных тварей и существ. Но, все мои люди вооружены и имеется пара огнеметов, а также все одели бронежилеты, запаслись фонарями, средствами связи и первой медицинской помощи, и прошли инструктаж. Я связываюсь с Вороном и информирую его об изменениях в планах и назначаю его ответственным. После этого выхожу на связь с Карой и прошу ее сопроводить машины до ближайшей точки и очистить дорогу от плесени, а после того как убедиться, что нашим людям ничего не будет угрожать, спешно возвращаться назад. Заодно разрешаю открывать огонь на собственное усмотрение но, экономить боеприпасы – будет большая работа. Я слышу, как дрожит ее голос от волнения и чувствую, что и меня начинает разбирать мандраж и организм начинает мобилизовать все свои собственные силы и способности — идет накопление адреналина. Но вместе с этим в моей голове вновь появляется несвязанный многоголосый шепот и отдаленный бой боевых барабанов, – которые с каждой минутой накрывают меня все сильнее, все чаще. Я словно погружаюсь в большой ватный ком мешающий слышать, что говорит Вэлери, но усиливающий звуки машины, гул ее реактора, шум энергетических потоков в электронных системах, писк датчиков и сенсоров, скип самописцев и щелчки реле – десятки механических звуков издаваемых моим организмом. Я, словно растворяюсь в пространстве, перерождаюсь в новом теле – полностью вылитом из броневого металла и не разрушаемых композитов. Я вижу, я слышу, я живу.
— Девятый, ты еще здесь? – прищурив глаза и, пристально глядя на меня спрашивает Вэлери, возвращая из тумана в реальность.
Я, бросаю на нее взгляд, и прислушиваюсь к шуму дизельных двигателей, а после этого еще какое-то время смотрю, как мимо нас проезжают многочисленные грузовики и бронетранспортеры второй роты выехавшей в полном составе на зачистку пятого и седьмого кварталов. Замыкает колонну машина Барина. Но вместо того что бы последовать за остальными он останавливается возле нас и сухо докладывает что прибыл под мое командование.
-Не помню, что бы меня кто-то назначал командиром, — равнодушно бросаю я в ответ, стараясь скрыть неприязнь к нему: “ После того что он наговорил отрицать что наши отношения мягко говоря стали натянутыми было бы глупостью. Но.…Во мне нет такого переключателя, что раз включил и все – снова мир и дружба. Как кто там из мудрецов говорил: Я человек не злопамятный, но память у меня хорошая. …Впрочем, сейчас об этом не стоит думать. Барин сейчас это боевая машина не больше и не меньше. Думать надо лишь о том, как с максимальной эффективностью ее использовать для выполнения поставленных задач и не потерять в бою. А свои человеческие взаимоотношения мы выяснять будем потом, когда-нибудь, может быть”.
-Эй, — кричит мне Вэлери и, попытавшись проникнуть в мое сознание тут же его спешно покидает, натолкнувшись на холодный безжизненный разум машины и мой злобный взгляд.
-Извини! – тихо буркнула она с виноватым видом.
Я знаю, что она не обиделась на меня, хотя я поступил с ней немного грубо. Она слишком умна, что бы понять, чем я сейчас занят и что ей не стоит именно в эту минуту мне мешать. Она знает, что я уже там и провожу предварительную разведку – выуживаю из своей памяти карту местности, вспоминаю все дороги и тропинки, овраги и холмы, населенные пункты и заброшенные армейские строения. “ Когда-то, в первой половине девяностых оказавшись без денег и без возможности заработать на кусок хлеба, я ползал по тем местам в поисках ранних грибов. А потом приносил их домой, долго варил и также долго их ел, еле сдерживая желание выплеснуть их обратно из своего желудка. Грибы были противные, со вкусом старой подошвы и скользкие как резина. Одним словом полная дрянь. Но это была необходимость, что бы выжить. И теперь мне вновь придется пройтись по тем же местам вдоволь нажраться такой же дряни и снова это будет крайняя необходимость. Но на этот раз на меня, на всех нас еще ляжет и ответственность за жизнь других людей, которые надеются на помощь, верят, что мы придем…”. Мои размышления прерывает одновременное появление Басуры и Волчицы. Серега, как и Лешка до него сообщает о том, что поступает в мое подчинение, а Кара докладывает о выполнении задания и после этого мы на общем канале устраиваем импровизированное совещание. Вэлери вводит ребят в курс дела, а я инструктирую персонально каждого, определив маршрут движения, распределив обязанности и порядок действия. На короткое время я становлюсь “нудным и злым всезнающим сержантом” что бы дать несколько советов или хотя бы напомнить о том, о чем ‘’ молодые и неопытные юнцы” вечно забывают:
-Кара, у тебя уже есть боевой опыт и тебя учить не надо, но я все таки еще раз напомню тебе, что бы ты не полагалась только на свои щиты и поля, а умело использовала их только тогда когда они действительно будут крайне необходимы. Передвигайся и подкрадывайся к врагу с включённым генератором поля Якосамы и как только они тебя обнаружат или ты вступаешь в бой, тут же вырубай его и переводи энергию тепловых накопителей, если ты их по каким – то причинам использовала, на активацию щитов, голо поля и системы РЭБ. Этим ты сэкономишь секунды и сохранишь силовые конденсаторы полностью заряженными. И учти что на твоей машине самая слабая броневая защита, так что умело используй электронику и ни на секунду не забывай про свой тепловой след. Знаю, это сложно, но именно для тебя важнее всего помнить, что движение это жизнь и что потерянная тобой секунда это неминуемая смерть. Ты разведчик, снайпер, наши глаза и уши, что бы следить за воздухом и прикрывать наши спины – большего мы от тебя ничего не ждем и, на большее ты тоже не рассчитывай. Тебе все понятно?
-Так точно, командир! – живо отрапортовала она.
Я бросил хмурый взгляд на разбитые окна здание “нового” корпуса СМИ боковым зрением почувствовав многочисленные движения в окнах и услышав тихий писк скребушей: “ Еще одно гнездо? Надо будет направить запрос разведке, что бы проверили”.
-Сергей, Алексей, теперь по поводу ваших машин. Слушайте внимательно и запоминайте – это очень важно для вас обоих. Это важно для всего нашего крыла. Первое и самое главное – не стройте из себя Рембо. Те, кого мы идем выручать имели две боевые машины и одну из них потеряли в бою.
-Что, как это произошло, что за машины у них? – с тревожным любопытством оживились мои товарищи.
-Сейчас отвечу, — я вновь бросил взгляд на окна СМИ и отдал команду Волчице провести разведку территории: — Кара, ну-ка по-тихому просканируй это здание, да осмотрись. Что-то там спиногрызы зашевелились – видать гости к ним пожаловали.
-Думаешь, кто-то из “выживших” сквозь оцепление сбежал? – поинтересовалась Вэлери стоя у открытой двери кабины и выискивая цель во мраке учебных аудиторий через прицел своего автомата.
-Возможно, — коротко ответил я недовольный тем, что приходится отвлекаться на тех, кого все равно никто из нас не полезет выручать.
-Вижу! Женщина и двое детей, — сухо по-деловому произнесла приоресса и сделала несколько выстрелов, — Упс. Минус один, — Она сделала еще несколько выстрелов и равнодушно произнесла: — Если мозги есть, оставшиеся успеют сообразить, что мы их шанс на спасение, а я тратить свои патроны больше не стану.
Еще немного постояв в ожидании и продолжая наблюдать за происходящей трагедией через прицел, она, быстро закинув оружие через плечо и бросив на меня взгляд полный азарта и веселья, ловко соскользнула по лестнице вниз и стремительно бросилась на встречу бегущей в нашу сторону женщине с ребенком на руках.
-Огонь не открывать, — крикнул я остальным, но Кара уже дала короткую очередь по окнам, отсекая основную массу преследователей. Женщина завизжала от ужаса и, чуть притормозила на месте, когда приоресса поравнялась с ней, на ходу выхватив катану из ножен.
-Беги, дура! – зло выкрикнула Вэлери ей и решительно ринулась на ближайших противников рубя клинком и нанося удары ногами.
Движения ее были грациозными и стремительными, удары точными и безупречными в исполнении. Вэлери не суетилась и не тратила энергию понапрасну, она кружилась и вертелась, словно исполняла танец, от которого получала неописуемое удовольствие и, ей было мало, очень мало, до обидного мало противников. Это была не моя догадка и не мое предположение, а моя уверенность – только смерть могла с таким наслаждением танцевать и только смерть могла получать от боя такое упоение. Эти завораживающий своей красотой момент ярко вспыхнул и словно оргазм угас, оставив после себя глубокое удовлетворение и легкое сожаление о том, что все закончилось. Волчица фыркнула из огнемета по окнам первого этажа отбив охоту у скребушей продолжать погоню, а Вэлери добив оставшихся тварей, вернулась к нам и, встав над присевшей в страхе женщиной, стала ее изучающе разглядывать.
— “Чистая”!- выкрикнула приоресса мне. После чего присев и заглянув в лицо стоящей на коленях у ее мотоцикла женщине добавила голосом классической суки — злодейки: — Какая досада! И пустоголовую голову твою не отрубить, и нянчится с тобой, у нас нет ни минуты времени.
-Пожалуйста, умоляю, не бросайте нас здесь. Пожалуйста! – с отчаянием выкрикнул та сквозь рыдание, еще сильнее прижимая плачущего ребенка к своей груди.
Вэлери рассмеялась и повелительно приказала ей:
-Заткнись дорогуша, иначе я попрошу своих товарищей окропить твою душу святым огнем, и пусть на небесах решают, что с тобой делать.
Женщина снова взвыла, прося и умоляя Вэлери, но та ее уже не стала слушать и, забравшись вновь ко мне, попросила “присесть”, что бы посадить нежданных пассажиров в мою “грузовую корзинку”. А когда я это сделал, она с тоном, не допускающим возражений, приказала женщине забираться на машину и сидеть там как мыши тихо и смирно. После этого она помогла той подняться наверх и, сунув ей в руки, питательный батончик вернулась ко мне.
-И что ты надумала с ними делать? – полюбопытствовал я.
-Будут моими трофеями! – с простотой ответила она и, задумавшись на миг хитро улыбнулась:
— На Транспортной сдам Бармалейке, пусть он для начала доставит их к нам, а потом решу, что с ними дальше делать.
Она снова улыбнулась и игриво, словно хищник сверкнула глазами:
-Вроде не дурнушка и кожа нежная, — и заметив царапины и разрывы на голенищах своих сапог оставленных скребушами толи шутя толи всерьез добавила: — А мне опять потребуются новые сапоги.
-Вэлери, позволь тебя спросить, — раздался по громкой связи голос Алексея: — А что со вторым ребенком случилось?
Приоресса бросила на меня неловкий взгляд, вздернула плечом и коротко сухо ответила:
-Погиб!
Она оглянулась на здание института, прислушалась к потрескиванию подожжённых Карой рам и звону раскалываемого от жара стекла — потом вновь посмотрела на меня, но в этот раз я успел прочесть в ее глазах досаду лишь на мгновения проскользнувшую в них.
-Если ты обсудил все вопросы с товарищами тогда нечего тянуть время. Пора выдвигаться, — обратилась она ко мне вновь став серьезной и собранной.
-Подожди, — крикнул я ей, когда она уже развернулась, приготовившись уходить: — Береги себя!
Вэлери бросила взгляд через плечо и по ее губам скользнула улыбка: “ Спасибо, Девятый, что ты веришь мне. Ты тоже, береги себя!”
Закрыв за собой дверь, она соскользнула на землю и, запрыгнув на мотоцикл, завела его – прогревая двигатель и надевая шлем.
-Так, народ, сейчас по Бардина выходим к вокзалу, а потом двигаемся до Транспортной. Под эстакадой мы не пройдем, так что переход сделаем у паровоза. Если у кого остались вопросы, то обсудим их по дороге. Все все поняли? Прием.
-Я готова!
-Командир вопросов нет. Готов выдвигаться.
-Все понятно. Я готов!
-Раз, раз, …три четыре. Девятый, ты меня слышишь? Как связь? – раздался шорох и треск в наушниках, за которым шумы стихли, и послышался четкий и ровный голос приорессы.
Я глядя на то, как она, тронувшись и развернув мотоцикл, подняла голову и смотрит на меня в ожидании, отвечаю:
-Вэлери, ты на общем канале, так что мы все тебя слышим хорошо. Связь отличная!
-Ну, вот и замечательно! – довольно прощебетала она и, газанув резво и, с ревом мощного двигателя срывается с места, на ходу весело выкрикнув:
-Догоняйте мальчики, девочки! …Девятый меня не теряй! Конец связи.
Я бросаю взгляд ей вслед, смотрю на монитор систем дальнего обнаружения, недолго изучаю показания спектрального радара и трогаю машину с места. Первым идет Басура, следом я и Барин, Волчица замыкающая – дистанция между машинами в городе 20 метров, что является минимальной и плохо подходит для тактического развертывания и прикрытия. Но она вполне достаточна, когда улицы города забиты многочисленными армейскими колоннами и снующими туда- сюда штабными и интендантскими броневиками. Стоит зазеваться или кого-либо пропустить вперед, как тут же следом еще кто-нибудь втиснется. Сейчас это необходимость держатся ближе, вызвана наличием аномалий, и не будь их, то мы бы не терлись друг об друга задницами. Серега умело находит разломы и без промедления сообщает об этом остальным и мы обходим их, сдвигая машины в сторону. Когда он в очередной раз с силой спихивает автомобиль и тот, кувыркнувшись и ломая ограждения, выплевывает из своего нутра толстое распухшее от гниение тело – которое упав, лопается, выплескивая содержимое как воздушный шарик наполненный водой я начинаю смеяться. Нет, не над этим бедолагой, которому не повезло умереть в салоне своего автомобильчика, явно взятого под залог своих последних штанов в кредит – на него мне-то как раз все равно, словно его никогда и не было. Я смеюсь, потому что вспомнил как однажды Байкал, такой же толстый, как и это тело шандарахнулся залезая в машину и обосрался. Нам до слез смешно, а он стоит со сломанной рукой на раскоряку, а второй дерьмо из штанов выгребает и ржёт. “ Стоит и ржёт.…Стоит и ржёт. Хм. Надеюсь, брат, что твоя душа добралась на крыльях журавля туда, куда ты хотел”. Я смеюсь, и снова на моих глазах слезы…
А потом мы на привокзальной площади сворачиваем и ненадолго останавливаемся – впереди сразу же три разлома и большое лениво шевелящееся пятно плесени раскормленной теми, кто сбивался в большие группы и прятался от обезумевших насильников и изуверов в людных местах, наивно полагая, что здесь им будет безопаснее. Нам нужно сдвинуть несколько автобусов преграждающих свободный проход и выжечь это существо хотя бы наполовину и при этом не поджечь автомобили и автобусы. “Несмотря на то, что сейчас еще и двенадцати нет видимость вокруг как в вечерние сумерки, а если мы тут еще и огненный Армагеддон устроим, то дымом вообще все заволочёт и, тогда уже точно здесь вообще никто кроме нас не сможет ни пройти, ни проехать. Да и нет смысл, полностью уничтожать то для кого еще есть много работы по утилизации останков. Иначе весной они начнут гнить и разлагаться – снова будет стоять невыносимый смрад, а гной начнет просачиваться сквозь землю и загрязнять грунтовые воды, или того хуже если вспыхнет эпидемия ”.
Аккуратно подпалив один бок плесени и, не допуская ее фрагментации, я заставляю существо начать движение в сторону разломов – в которых она теряют половину своей массы и, продолжив свой путь, ползет в сторону сквера. После этого мы дружно сдвигаем автобусы так, что бы перегородить разломы и удовлетворенные продолжаем свой неспешный осторожный ход. И глядя на машину Сереги я вспоминаю как однажды жарким летом между мной и почти такой же машиной как Ирбис втиснулись броневик связи и следом сверхтяжелый ‘’ Тогучин Т120” , штурмовой танк из двадцать восьмого механизированного корпуса, в составе которого был и наш легион. Город, по которому мы двигались в тот день, был взят почти без боя и, его красивая архитектура и памятники совсем не пострадали и, все еще работали фонтаны, кафе рестораны и было электричество. Салоны и магазины, как ни в чем не бывало, продолжали работать, а местные жители занимались своими повседневными делами и не покинули город, не стали прятаться от нас и вообще относились к нам нейтрально. А от того что война подходит к концу и что все складывается более чем хорошо все прибывали в радостном настроении — кроме дорожных рабочих, регулировщиков движения и тех кому не посчастливилось служить в пехоте или стать пилотом в авиации. Из-за обилия такого количества людей, гражданских и военных машин на дорогах часто случались заторы, и скорость передвижения упала до самого минимума. Сидя в раскаленных под солнечными лучами бронированных кабинах, мы, молча с завистью, поглядывали на людей, гуляющих в тенистых парках и аллеях c причудливыми фонтанами, на пролетающих в голубой синеве небес штурмовики и вертопланы и, изнемогали от зноя и скукоты. И вот между нашими машинами втискиваются связисты с ‘’Тогучином”, на верхней броне которого расположились с десяток веселых молодых связисток и жизнь преображается, становится веселей. Они заводят музафон и, расстелив полотенца и покрывала скидывают с себя форму и, оставшись почти голышом, начинают веселиться, загорать, играть и танцевать. При виде такого зрелища встречные машины стали притормаживать, что бы посигналить или криком поприветствовать и, в конце концов, где-то впереди или сзади что-то окончательно ‘’ сломалось’’ и скорость движения упало до самого нуля – мы то едем, то подолгу стоим. И, вскоре, усталые от войны и, измученные от летнего зноя, пассажиры и водители начали выходить из машин, кто-то достал гармоники и волынки, кто-то делился куском хлеба или глотком освежающей воды со своим братом или сестрой и, все расслабились. Словно не было войны, словно мы каких-то десять часов назад не проливали кровь врагов и не теряли своих товарищей. А тут еще и местные коробейники, и лоточники начали сновать вдоль колонны, предлагая холодные напитки, еду и сувениры. Глядя на молодых и беззаботных связисток, я ощущал радость, как и все и одновременно легкую грусть и тоску – вспоминая, что у меня уже месяц моя маленькая и сладенькая Касуми лежит в лазарете и что в том бою мы потеряли двух своих братьев и могли потерять и ее. Жизнь лишь на миг улыбнулась и, вновь вернула нас в мир жестокости и насилия, невзначай всколыхнув память и потревожив сердце болью. Тогда я еще не знал, как не знали и эти девушки, что в последние часы войны тактическая ракета запущенная последними недобитыми врагами упадет на центр дивизионной связи и оборвёт их жизни, разорвет их молодые и прекрасные тела и заставит навсегда умолкнуть их озорной смех и жизнерадостные голоса. Да, в наших сердцах и душах было все – это правда. Но в них никогда не было порчи и не было стыда за собственные поступки. Мы были одной большой дружной семьей и как в каждой семье у нас случались и ссоры, драки и даже смертельные поединки. Но, каждый из нас знал, что вокруг его братья и сестры, которые никогда не бросят в беде, всегда придут на помощь, протянут руку и подставят плечо, пожертвует, если придется своей жизнью ради тебя. Тем, кто не имеет чести сложно понять таких простых вещей, а те, кто порабощен скверной, никогда этого не поймет.
-Девятый, я на месте и уже заждалась вас. Где вы там застряли? – раздался в наушниках слегка встревоженный голос Вэлери.
-А ты сама то где? Мы уже подходим к парковке.…Хорошо. Вижу вас.
На противоположной стороне, у ларька с фруктами, я приметил Тигр с пулеметчиком в крыше из патруля Бармалея и мотоцикл приорессы, а через несколько минут и ее саму выходящую из ларька с полиэтиленовым пакетом, наполненным вкуснятиной в одной руке и большим яблоком в другой.
-Давай Девятый вставай передо мной на колени, а я тебе что-нибудь вкусненькое дам, — шутя, предложила она, откусывая кусок яблока, когда я подошел к ним поближе.
Я усмехнулся и опустил машину ‘’ на колени’’ тут же вспомнив, что у меня в ‘’ корзинке” сидят два маленьких испуганных и голодных “кролика” и про которых я уже успел позабыть, пока добирались сюда.
-А я смотрю, ты время зря не теряешь.
-Не теряю, — улыбнулась она и, бросив через плечо взгляд на вышедших из Тигра бойцов строго, но не злобно громко крикнула женщине:
-Эй, подруга, ты там как жива еще? Давай-ка слазь. Я тебе тут двух молодых и красивых мужчин привела, — потом деловито бросила бойцам:
-Давайте ребята забирайте ее.
Когда же женщину и ее ребенка спустили на землю, приоресса передала ей пакет с едой и, посадив в броневик, уселась на свой мотоцикл:
-Все, дельце сделано, пора чем – то серьезным заняться, — задумчиво произнесла она, провожая отъезжающую машину взглядом и посмотрев на меня спросила:
-У вас все в порядке? Слышала, вы там что-то немного пошумели.
-Да, не переживай, пока все идет по плану.
-Ну и хорошо, — вновь задумчиво произнесла она и, одев шлем и заведя мотоцикл добавила:
-Кстати, Девятый, повстречала Ворона с твоими техниками. Вы что же решили все склады и магазины в этом городе очистить? Тогда надо было машину побольше взять. В общем, не переживай, весточку тебе шлют, что все у них в порядке. И еще, — ее голос дрогнул, и в нем появилось какая-то растерянность, смешанная с тревогой. Она слезла с мотоцикла и быстро поднялась ко мне наверх:
-Ворон просил тебе передать, с глазу на глаз и без лишних ушей, что снова повстречал вашего общего знакомого.
-В балахоне?
-Агась, в рубище и с катаной. Ворон подозревает, что кто-то целенаправленно за тобой и твоими людьми следит. Ты догадываешься зачем?
Я на пару минут задумался и не найдя ответа помотал головой, равнодушно ответив:
-Если честно, то я без понятия кто это может быть и зачем я ему нужен и пока он не стреляет в меня и моих людей то пусть следит и дальше… Я не собираюсь за ним гоняться по всему городу и выяснять кто он такой и что ему надо. Вэлери, сейчас перед нами стоят более важные задачи. Верно?!
-Ну, как знаешь. Я бы могла выслать на его поиски кого-нибудь из своих истребителей. Но, дело твое. Если он тебе не интересен, то и я позабуду о нем. Что ж, ладно, поговорили. Тогда вперед, — с улыбкой сказала она и спустилась к своему мотоциклу.
Тронувшись в путь, приоресса проскочила под эстакадой, объезжая небольшой затор по крышам автомобилей, а мы, разорвав контактные провода, перешли железнодорожную насыпь и, разделившись на две пары, двинулись параллельным Пролетарской и Нижнепролетарской улицам – заранее очищая пути для прохода колонны.
Всю дорогу меня не покидало ощущение чего-то не здорового во всем, что я видел вокруг себя. Практически мы не встретили никаких разломов и тварей, что было, в общем-то, хорошо, но было очень много сгоревших домов, и царила подозрительная тишина: “ Даже лая собак неслышно, а ведь их раньше держали в каждом дворе, и значит, сейчас их должно быть много, как и кошек”. Но, я не слышал вблизи ни одного звука выдающего их присутствие, и на экране спектрального радара тоже все было чисто. А вот чего было много так это повешенные, насаженные на колья и примотанные проволокой к столбам тела истерзанных и замученных людей.
-Басура, Барин, что у вас? Докладывайте. Прием.
-Пока все спокойно и чисто. Аномалий и тварей по пути нет. Но.…Тут кругом отрубленные головы на заборах и много трупов со следами насильственной смерти. Кто же так постарался?
-Вас понял. У нас такая же картина и я подозреваю, что это дело рук бешеных. Так что не расслабляйтесь и будьте готовы при необходимости сразу открыть огонь, — я сканирую местность спектральным радаром и обращаю внимание и две метки, двигающиеся параллельным курсом ниже нас.
-Басура, я вижу на экране твой маркер. Ты что опять с включенным тепловым накопителем идешь? Слушай меня и заруби себе на носу, в городе и в бою никаких накопителей. У вас с Барином слишком горячие машины их так и так видно, а с накопителем ты рискуешь перегреть реактор и вывести машину из строя. Забыл, как в первый день оплавил лопатки турбин?
-А что ты предлагаешь светиться без них что ли? — растерянно спросил Сергей.
-Я не предлагаю Сергей, а требую, что бы ты прекратил им пользоваться. Барин тебя это тоже, если что касается.
-Да я командир им и не пользуюсь никогда, потому что постоянно про него забываю, — раздался голос Алексея.
-Молодец, брат, только забывать про него не надо никогда. Особенно тебе Леша, так как ты сейчас вооружен импульсным гатлингом, а он дает такой перегрев в руках малоопытного оператора, что мама не горюй. С другой стороны это мощное и очень точное оружие, и как все образцы энергетического оружия, создано для борьбы в первую очередь с воздушными целями и во вторую с легкобронированными машинами на малых и средних дистанциях. Раньше импульсные гатлинги были мощнее, управлялись автоматикой и ставились на стационарных объектах, и для них перегревы никогда не были критичны, а позже когда ветераны стали устанавливать их на своих машинах тогда то и вскрылись все их недостатки и преимущества. Что бы им научиться пользоваться грамотно, нужны долгие часы практических стрельб и тренировок, а у вас этой возможности не было. Нужно учитывать все нюансы и технические возможности своих машин, особенность привычек пилотов и их тактику в бою, атмосферные и погодные условия и многое другое.… В двух словах: Энергетическое оружие это кипятильник для любой машины и ювелирный инструмент в руках пилотов. То, что ты Алексей сразу же ухватился за такой ствол и решился его освоить – это похвально. Но, боюсь, что в первом же серьезном бою ты можешь разочароваться в нем. Поэтому мой тебе совет. Врубай в бою все охладители на полную катушку и выставляй отсечку выстрелов на короткий импульс, а интервал между очередями став на автомат. Не понравится, ничего страшного, перейдешь на ручное управление, и будет чаще обращать внимание на индикатор перегрева и более тщательно выбирать укрытия. Вот тут- то тебе накопитель и пригодится. Выскочил, не забыв его включить, сделал больше выстрелов, до контрольного нагрева и вновь ушел с линии огня. Сброс тепла, охлаждение, снова врубаешь и вновь в бой. В пылу пожаришь, яркий след от твоей машины будет не столь критичен для тебя, так что не парься по поводу его. Первое время для тебя это может показаться сложным, но со временем освоишься и привыкнешь. И не забывай врубать СРЭБ и следи за состоянием своих щитов. Все понял?
-Командир, все понял. Спасибо за советы – коротко и охотно ответил Барин.
-Девятый, а мне что с ним делать? – спросил Сергей.
Я снова бросил взгляд, на экран радара, отмечая про себя, что метка машины Басуры стала заметно ярче из-за сброса тепла.
-Пока не придумал, — честно ответил я и уловил смех Волчицы, прежде чем она доложила:
-Командир, мы выходим к месту сбора. Визуального контакта с Вэлери нет, на радаре тоже все чисто. …А впереди такой большой затор. …Что будем делать?
-Хм. Работать будем, Кара. Ручками работать, — с досадой произнес я, разглядывая нагромождение из автомобилей и автобусов и решая с какого бока к нему подступиться и с чего начать его разбирать. Потом отдал Волчице приказ: — Видишь свободное место прямо по курсу? Дорога уходит вверх. Перепрыгивай туда, осмотрись и держи тот сектор. Поняла?
-Так точно! – ответила она и, перемахнув через завал на прыжковых ускорителях доложила, что она на позиции. Через пару минут снова вышла на связь:
— Командир, обнаружила тут с десяток мертвых людей. Тебе стоит на них взглянуть.
-Понял Кара, скоро доберусь до тебя, — ответил я, без особых усилий сдвигая одну машину за другой. Хотя, будь у моей машины левая рука, мне было бы сподручнее и быстрее это делать, так как большую часть автомобилей мы с ребятами сдвинули именно в левую сторону. А если точнее, то не сдвинули, а весело как попало накидали, в такую же кучу кому то в огород — устроив соревнование, кто дальше зашвырнет четырехколесную жестянку. Уродливые и некачественные одноразовые ‘’ табуретки на колесиках”, ради которых глупые людишки закладывали свои души и благополучие своих детей и влезали в огромные банковские кредиты. “ Я всегда говорил, что кредит в кредитных организациях берут только слишком богатые или слишком глупые и щедрые. Бедные и умные кредиты не берут. И вот как раз из-за этих ‘’ богатых” и глупых банкиры и ростовщики в конец “берега потеряли”. Ну, да ладно, все дружно копали могилу – все дружно в нее и слегли. Капитализм – это зашибись!”
Через пятнадцать — двадцать минут мы втроем дружно освободили оба проезда и, глядя вдоль улицы Шоссейной, пришли к выводу, что ее уже кто-то уже очистил от заторов, а значит, на ней мы сэкономим свое время. Это, безусловно, плюс. А минус приехал к нам сам вместе с ответом кто тут уже по хозяйничал. Вначале мы услышали стрельбу, за которой последовал рев мотоцикла, а уже через пару минут мы увидели несущуюся в нашу сторону приорессу, за которой гнались белая иномарка и большой азиатский грузовик. Проскочив мимо нас, Вэлери завернула за угол магазина, где стояла Волчица и остановилась, что бы спрыгнуть с мотоцикла и сдернуть со спины автомат. Ну а несчастные автогонщики любители нападать на одиноких молодых женщин вероятно даже не успели осознать, что произошло, как взревели четыре моих пулемета, четыре пулемета Басуры и четыре Барина итого двенадцать 14,5мм пулемета. Что тут поделать коль времена такие наступили, когда вместо того чтобы вежливо поздороваться, парни на больших и грозных шагающих агрегатах начинают лупить из крупнокалиберных пулеметов. А за тем вновь всплывают арифметические знаки, плюсы и вычитания. Плюс что наши пулеметы просто и очень быстро остановили и на куски разорвали оба автомобиля и всех кто в них находился, а минус что наши пулеметы успели сделать свою работу прежде, чем мы успели рассмотреть и понять, что это были за мужички и что они хотели от нашей сестры. Хотя, скорее всего это и к лучшему, для них, ведь иначе подъедь они поближе я бы просто отпустил им грехи своим огнеметом и сделал бы это с превеликим удовольствием.
Пока мы оцениваем результат своей работы, приоресса заходит в магазин и, через пары минут возвращается с бутылкой воды, разглядывая этикетку на ней. Потом снимает шлем, расстёгивает комбинезон до самого пупа и, встряхнув своими шикарными волосами жадно пьет.
-Девятый, подойди сюда, — просит меня Волчица.
Я иду к Каре, и она мне показывает на лежащие вповалку у стены подсобного помещения магазина тела людей и молча указывает стволом оружия на мотоцикл приорессы. Следом за мной подходит и Вэлери. Она, не обращая на нас никакого внимание, долго по-хозяйски осматривает, превращенные в хлам крыло и задний фонарь своего ‘’ Кавасаки”- периодически делая глотки из бутылки. После этого так же по- хозяйски, но недолго молча рассматривает стену с многочисленными следами от пуль и большими бурыми пятнами крови на ней и тела расстрелянных. И, выбросив пустую бутыль, садится на мотоцикл, застегнув комбинезон и надев шлем говорит:
-Девятый, они обосновались в бывшем Леспромхозе, их много и у них есть автоматическое оружие. Сейчас они не рискнут нас трогать, но на обратном пути нам приготовят встречу. Так что решай, командир, что нам теперь делать с ними и как безопаснее провести колонну.
-Ты, до конца доехала?
-Нет. Там у них блокпост организован, бетонные блоки лежат – не проехать было.
-Понятно. Что ж выбора у нас нет, разделимся на группы и пойдем вперед, а потом вежливо попросим нас пропустить — заодно посмотрим, кто они такие и насколько окажутся сообразительными. Ты, Вэлери держись рядом с Карой и действуй по обстоятельствам. Хм. То есть, в бой не ввязывайся и сразу же прорывайся на выезд из города. Ты поняла?
Приоресса нервно газанула и с досадой ответила:
-Ты хочешь лишить меня самого интересного, да еще в разгар веселья? Это жестоко, Девятый.
-Меа максима кульпа, сорор Вэлери. ( Это моя величайшая вина сестра). Ничего обойдешься. Это я тебе долг возвращаю за то, что поставила меня сегодня на колени, а обещанную вкусняшку так и не дала. Разве малышку Вэлери ни учила мама не обманывать взрослых дяденек? – с сарказмом пошутил я и тут же строго повторил:
— Прорывайся вперед. Поняла?
-Поняла!.. Мерзавец, — буркнула она, наигранно выражая свое неудовольствие.
-Амен, сороре. (верно, сестричка)
Я осмотрелся по сторонам, взглянул на часы, чтобы узнать, сколько время и раздал команды:
-Так, товарищи, время обеда. Вэлери, дорогуша, будь мила сходи в магазин и накорми чем-нибудь вкусным и полезным брата Сергея и сестру Кару. Бысура, Волчица, вы остаетесь здесь с Вэлери до моего распоряжения. Будьте осторожными и держите со мной связь. Барин, мы с тобой идем вперед – дистанция пятьдесят метров, без моего приказа в бой не вступать. Все. Конец связи.
-Ты шутишь? Какого ляда ты нас оставляешь здесь? – возмутилась Кара.
-Так надо? И мои приказы не обсуждаются, — сухо ответил я, проходя мимо машины Басуры и, глядя как он показывает мне жест ‘’ победа’’.
“Спасибо, брат!” – кивнул я головой в ответ и ухмыльнулся: “ Нам сейчас эта победа нужна как воздух. Вот только как ее заполучить? …Я не знаю”.
Поднявшись выше по дороге, я осмотрел фрагменты, что осталось от расстрелянных нами машин и, откинул в сторону самые большие из них. На ошметки тел преследователей я даже обращать внимания не стал – достаточно было бросить один короткий взгляд, чтобы понять, что по ним мы вообще ничего не узнаем — ни кому они принадлежали когда-то, ни сколько преследователей было в машинах.
Мы, молча и настороженно дошли до автозаправки, вслушиваясь в зловещую тишину и внимательно сканируя пространство вокруг нас всеми средствами обнаружения, но все было или мертво или затаилось, укрывшись в сумерках очередного мрачного дня. Мне было неуютно и все время казалось, что кто- то смотрит на меня, наблюдает, быть может, изучает, но я хотя бы не нервничал, так как это делал Алексей. Вроде бы он уже должен был пообвыкнуть ко всему, что творилось, ведь уже не раз был в патруле, но нет, оказывается, что и для него Смерть приготовило то, чем все еще могла пощекотать его нервишки. Впрочем, у госпожи Смерти всегда и для всех найдется какой-нибудь сюрприз, от которого тут же захочется убежать и спрятаться – как например, посидеть у костра в какой-нибудь тихой и безопасной пещере. Я усмехнулся, когда вспомнил про жаренного на углях мамонта и почувствовал, что мне очень хочется кушать: “ Ладно, не прошу скворчащий кусок прожаренной момантинки с хреном и солеными огурчиками – мне хотя бы жирную тушку обычной крысы замаринованной в молочном уксусе и пожаренной с молодым лучком и ломтиками свежего сыра. И всё-таки, куда все собаки и кошки подевались? Может, убили…и съели! А что можно из кошки приготовить? Рагу, со свежей картошечки и молочно-сырным соусом…Бред! Кошки инфернальные существа, проводники между мирами — нельзя их есть. И собак нельзя, но если сильно хочется то можно – на то они и лучшие друзья человека. А настоящий друг никогда не даст своему другу умереть голодной смертью… С красным вином и салатиком из свежей зелени. Хм. Кажется, что у меня скоро голодный обморок произойдет – вот уже и тени начинаются оживать. Твари!”.
-Девятый, вижу движение на два часа! Двести метров, четырехэтажное здание.
-Спокойно, Барин, вижу!: — ответил я спокойным голосом. И вспомнив старое выражение пошутил: — Значит, идем верным курсом товарищи!
-Думаешь, мы уже пришли на территорию бешеных? – спросил он, тревожно оглядываясь по сторонам.
-Верно, пришли, — также спокойно констатировал я и посоветовал Алексею:
-Да ты не напрягайся так. Видишь, тварюшки спокойно себя ведут, а если бы кого учуяли, то уже засуетились бы. Внизу их не было, потому что в живых там никого не осталось – вот они поближе к людям и обосновались. Ближе к ночи выйдут на охоту – может, кого поймают. А не поймают то пойдут трупы глодать, если найдут не слишком залежалые – твари ведь далеко не все падальщики. …Ладно. Пошли дальше, а то у меня при разговорах про еду слюновыделение усиливается.
Мы также неспешно и настороженно тронулись дальше, мимо сгоревших частных домов по правую сторону и большим массивом зарослей по левую распределив кому, за какой стороной вести наблюдение.
-Девятый, скажи, у тебя есть какой либо план? Что вот так вот придем и всех поубиваем или что?- задал мне вопрос Алексей, тревожно водя стволами оружия вдоль осенних пожухлых зарослей.
-Если хочешь честно, то у меня нет никакого плана, кроме того что сейчас для начала нужно провести разведку. Не будь с нами приорессы с ее самокатом, то я бы уже провел всех вас другим путем, а потом бы составил другой план и повел бы колонну по другому маршруту. Но неимение плана это тоже план, который ни один враг не разгадает, — весело ответил я и рассмеялся собственной пусть и не уместной шутке.
“Унывать? Да фигушки. Если человек смеется, значит ему не страшно, а если ему не страшно значит, он еще способен думать. А если он способен думать? То, значит, он будет смеяться глядя смерти в глаза и кромсая на кусочки своих врагов. Маленькие такие, обжаренные в масле кусочки сочного сладкого мяса в тесте. Главное душистого перца побольше добавить и бутылочку холодной водочки. Можно вместо свинины, оленину взять….Да наплевать. Мне хотя бы крысу, жаренную,… но можно и мышь, хотя бы маленькую такую миленькую мышку”.
-Девятый, тогда объясни, зачем ты ребят там оставил и почему выбрал меня?
Я поравнялся с очередным повешенным телом, что висел на высокой опоре уличного освещения и затормозил, задумчиво глядя в лицо совсем еще юной девушки. На ее обнаженном теле практически не было никаких следов насилия, и гниение почти не тронуло ее, хотя уже появились пятна, и черные прожилки вен стали отчетливо видны – и было такое ощущение что она, наверное, спит и сейчас проснется, откроет глаза и улыбнуться или закричит от удивления и ужаса: “ И как в американском ужастике я буду смотреть на нее и тоже громко орать. Только не от ужаса, а просто так, по приколу. И вот так полчаса мы будем смотреть друг на друга, и орать по приколу, а потом разбежимся по самым темным и зловещим подвалам, где нас тут же сожрут клоуны. Хм. Терпеть не могу клоунов. И фильмы ужасов терпеть не могу. Потому что все не настоящее, а если бы кино снимали по настоящему то его смотрели бы только уроды, дегенераты, мразотные твари. Которых уничтожать надо сразу же, здесь же на месте. Зашли в кинозал, тут же вырубается свет и нагоняется толпа конченых клоунов с большими ножами и чик-чик. Мир немного стал чище. Клоуны говорят, что игры и кино не порождают насилие? В этом они правы. Нет, не порождают, но делают гораздо хуже – развивают творческую жилку будущих резчиков и потрошителей. И однажды, в мире наступает момент, когда все эти юные дарования выбегают на улицу и начинают с фантазией и без какого-либо милосердия к слабым потрошить и кромсать, насаживать еще живых людей на колья, сдирать с них кожу. И эти мразоты делают потом карьеру, становятся чиновниками и правителями. И мир начинает погибать, медленно, но неизбежно. А потом приходим мы и начинаем спасать, кого можно и вырезать, выжигать гниль — пробуждается ярость и гнев, сметающий все на своем пути и оставляющие после себя лишь руины и пепел. Боже, милостивый, как же я люблю сражения! Но еще больше я люблю, когда мы приходим в город, в котором нет никаких разрушений, нет боли слез, а есть живые люди. Живые! И нам не нужно никого спасать, не нужно очищать этот город от скверны и порчи …. Мне очень жаль и мне очень обидно, что это не произошло с этим миром. С моим миром! “
Я поднял руку и, ухватившись за штангу фонаря, сорвал ее вместе с мертвой девушкой и бережно опустил на землю. Я не мог предать несчастную земле, но пусть лучше ее тело сожрут твари, чем она будет вот тут висеть, пока ни разбухнет и пока, ни отвалится нижняя часть, под собственной тяжестью разрывая костяк.
Я обернулся и посмотрел на удивленного Алексея все еще ждущего моего ответа:
-Что ты Леша спрашивал, почему я выбрал тебя? Потому что у тебя импульсный гатлинг которому не требуются боеприпасы, — внезапно я стал ощущать внутри себя нарастающую злость: —
Ответ на второй ответ еще проще. Я хочу что бы они сэкономили свои боекомплекты до того момента когда мы встретимся с настоящим врагом. А эти? Это крысы, трусливые, подлые и мерзкие крысы, которые только измотают нас и опустошат наши магазины. Где ты возьмёшь патроны, когда мы прибудем на место? – я снова посмотрел на мертвую девушку и перенес ее в густые заросли сухостоя, а потом обдал ее из огнемета. Густая липкая огненная смесь быстро охватило ее тело и кустарник жарким погребальным огнем, ярко осветив пространство вокруг и выдав наше присутствие :
-Пусть земля тебе будет пухом, — тихо произнес я прощальные слова и тронулся дальше:
-Если ты удовлетворен Алексей моими ответами, тогда пошли. Время не ждет.
Я знал, что это был очень глупый поступок с моей стороны-я подался эмоциям. Но мне в этом момент хотелось только одного: Убивать. Убивать. Мстить.…Нет. Казнить! Казнить всех кто оказался столь глуп, неосторожен или ему просто не посчастливилось бы оказаться на моем пути.
“Как давно, очень давно, не помню уже, где и когда мы, с братьями и сестрами как-то поспорили, нужна ли воину душа или достаточно одного духа. Легион разбился на два равных лагеря и ни один из них не мог одержать вверх над другим в горячих диспутах, несмотря на многочисленные доводы и факты. Но через несколько дней в одном из уличных боев погиб наш товарищ, наш брат. По-глупому. Он грубо нарушил одно из главных правил – не покидать кабину своей машины во время боя. Он просто обнаружил, что пока он неподвижно стоял и стрелял, у его ног прятался маленький ребенок. Машина могла раздавить дитя, и пилот рискнул спасти его – покинул кокпит во время затишья и прикрыл своим телом малыша. …Наш брат погиб, а малец остался в живых, какое-то время был у нас “сынком” пока ни передали его в сиротский комитет, а потом вырос и, обучившись на оператора БШМ, вернулся в наш легион. И, с позывным ‘’ Шайтан” он дошел вместе с легионом — до конца. …Так нужна ли воину душа? Мы в легионе пришли к одному решению прекратившее раз и навсегда какие-либо споры на эту тему и объединившее оба лагеря: Никогда больше не искать ответ на этот вопрос”.
Через несколько минут мы вышли к небольшому и хорошенько “распотрошённому” грабителями и мародерами магазину со звучным названием ‘’ Андреич” и огляделись. Отсюда открылся вид на сетевой большой продуктовый супермаркет, который выглядел совсем неприветливо но, несмотря на разбитые витрины, несколько сгоревших автомобилей перед ним и парочкой тел повешенных, почему то на одном фонаре, он был удобной позицией, что бы скрыть наши машины.
Я еще раз внимательно осмотрелся.
-Барин, видимо здесь наша приоресса нарвалась на бешеных. Смотри, у магазина следы грузовика видны – у входа лужа с разводами от ГСМ и масляные пятна, пара совсем свежих, где он последний раз стоял, и следы от колес еще не высохли. А легковой автомобиль стоял, скорее всего, прямо на выезде с площадки – сухие окурки и скомканная пачка от сигарет лежат. А вон и железная лестница на крышу, где они сидели. Я отсюда вижу, что дымок от их костра или что там у них было все еще поднимается.
Барин, почему то тихим голосом словно боялся, что нас еще кто-то услышит, произнес:
-Ты прав, если так подумать, то это неплохое место для засады или перехвата тех, кто прорывается через их блокпост, — он, немного помолчав, осмотрелся вокруг себя, а потом также тихо, но решительно предложил:
-Я считаю, командир, что пора остальных подтягивать сюда.
-Ты прав. Пора, — согласился я ним и, связавшись с товарищами, велел им выдвигаться, предупредив Вэлери, чтобы она не шумела на своем мотоцикле.
Пока мы ждали остальных, то решили немного визуально и более пристально осмотреть стоящие дальше по дороге капитальные строения, огражденные металлическими заборами поверх которых была в несколько рядов натянута колючая проволока. По свету прожекторов и тускло освещенным окнам мы издали определили, на какие здания стоит обратить особое внимание и стали их изучать и делиться своими мнениями. Обнаружили сложенные из кирпичей и мешков с песком караульные посты на крышах. Отметили для себя баррикады, сваленные из кузовов отслуживших свой срок автомобилей. Рассмотрели уложенные на главной дороге бетонные блоки, о которых говорила Вэлери, строительную технику, помятые автобусы с разбитыми окнами и следами крови, грузовики с наваренными бортами и кабинами усиленными железными листами вместо лобовых стекл, распотрошенные и сваленные в кучи чемоданы, баулы, всякое тряпье и бытовой хлам. Мы увидели и, рассмотрели все, кроме людей. Никакого теплового следа и никаких звуков, кроме приглушенного гула работающих генераторов и еще какого-то механизма, который я не смог идентифицировать, но предположил, что так работает камера наружного наблюдения.
-Попрятались, значит, испугались — заслышав рев пулеметов. Значит не такие они и грозные. Может, еще и умными окажутся, как думаешь, Леша?
-А не все ли равно, умными или глупыми они окажутся? Ты же не чай с ними пришел пить, — равнодушно ответил Алексей вопросом на вопрос и тут с недоумением спросил:
-Подожди, Девятый. Ты что надумал, по-мирному с ними разойтись? Думаешь, они на это пойдут?
В моей голове трещало, шуршало, и щелкала микроскопическая портативная аналитическая машинка, переворачивая старые архивы и лавируя в информационных потоках спешно составляя план, от дерзости которого у меня аж дух перехватило. Я вспоминал все, что мог припомнить из услышанных разговоров, из прочитанных книг и увиденных фильмов, даже из тех старых компьютерных игр, в которые мне довелось когда-либо играть, о бандитах, бешеных, религиозных маньяках и рейдерах. “ Жизнь это не кино и не игра. В жизни все по-другому. Верно! И я это помню, я это знаю – это не первый мой призыв и среди бандитов Кемеровской области у меня было достаточно много знакомых, с которыми я и чаи гонял и водочку пил, и не один раз. Я знаю, что такое реальная жизнь и ее изнанка….Но, получится ли на этот раз? ”.
— Возможно. Ну, а если не получится, то и не велика потеря – вернемся и выжжем тут все дотла. А с главарей собственноручно шкуры сдеру, — с равнодушием ответил, услышав звонкий мелодичный звонок, подсказывающий, что мой разум, обработал всю информация и выдал окончательное решение.
Алексей не успел ничего возразить, так как подъехала приоресса и следом подошли Басура с Волчицей.
-Привет мальчики! Соскучились по нам? – игриво поприветствовала нас Вэлери, слезая с мотоцикла и вынимая из-за спины автомат.
Я взглянул, как она внимательно и сосредоточенно огляделась вокруг себя и стала рассматривать через прицел что-то в стороне базы бешеных, спросил остальных:
-Есть о чем доложить?
-Никаких происшествий, кроме приорессы, не случилось, командир! – живо доложила за всех Кара.
-Ну, понятно, опять поцапались. Ну и какая черная кошка на этот раз между вами пробежала? — усмехнулся я, продолжая наблюдать за действиями приорессы, которая на этот раз уже успела удалиться от нас метров на сто и теперь разглядывала сквозь заросли кирпичные строения с левой стороны от нас.
-Да она ведет себя как любопытная маленькая девочка, вышедшая на прогулку в скверик. Везде сует свой нос и никого не слушает…
-Карочка, девочка моя, я ведь все слышу. Не хорошо командиру ябедничать за моей спиной. Хочешь что-то сказать вылезай, я тебе сестричка быстренько косички заплету – ни один мужик к тебе больше не подойдет, — с ехидством влезла в разговор Вэлери не прекращая рассматривать местность.
-Ты, мне что угрожаешь? – начала кипятиться Кара: — Я тебе сама такие косички заплету, что даже собаки от тебя отворачиваться начнут.
-А вот про собачек это ты зря вспомнила…
-Так. Заткнулись обе – это приказ, — строго оборвал я обеих. И спокойно, с легкой угрозой добавил:
-А за невыполнение приказа своего командира я вас обеих расстреляю. Будете потом сами на себя обижаться.
— Ну и пожалуйста. Я буду не против, если Кару расстреляешь первой. Хоть напоследок наслажусь ее страданиями за моего песика, — опять съехидничала Вэлери.
-Насладишься, — буркнул я, понимая, что вмешиваться в бабские ссоры это полный геморрой. И отдал приказ остальным:
-Кара остаешься здесь — твой сектор дорога, по которой мы сюда пришли и этот переулок. Сергей, сто метров вперед, все, что слева это твое. Вэлери, Леша, идем к супермаркету.
Подойдя к магазину вплотную и предупредив остальных об этом я, прихватив свой автомат, покинул машину, выбравшись из нее сразу на крышу. Как мы и предполагали те, кто напал на приорессу, расположили свой пост здесь. Мы обнаружили большое эмалированное ведро, установленное на кирпичи в котором все еще тлели угли, мешки с древесным углем, автомобильные кресла и кусок пластиковой панели, уложенный на колесо в качестве стола, женская ярко-розовая куртка с бурыми пятнами на ней. Ну и разумеется, тут был полный мусорный срач из пустых бутылок, банок и разорванных упаковок от еды – кроме пары бутылок минеральной воды мы не нашли ничего ценного. “Доширак” и соевой колбасы, нас не заинтересовали. Спустившись вниз, я попросил Барина включить фары и осветить нам сквозь разбитые стекла помещение пока мы с Вэлери осмотримся в нем. Ничего съедобного мы конечно же не нашли – все уже вымели до нас, побрезговав лишь тем что было рассыпано на полу или растоптано ногами. Я рассмеялся, когда увидел взломанные кассы и сейф: “ Впрочем, если подумать, то и смеяться не над чем — после всего как все это закончится, в послевоенной жизни эти деньги может быть, кому-то понадобятся и будут входу”. Мы быстро осматривали помещения одно за другим, благодаря фонарику встроенному в мое оружие и способности Вэлери видеть в темноте, ища место, где налетчики прятались от дождя и ночевали – я рассчитывал найти что-то, что могло меня заинтересовать. Например: желтую радиостанцию марки ‘’Делл” или полный и совершенно чистый комплект обмундирования полицейского ППС, два удостоверения сотрудников полиции и с десяток электронных и бумажных паспортов. Попалась чистая питьевая вода в двухлитровых бутылках и нераспечатанная упаковка каких-то батончиков для больных диабетом. Нашли большого плюшевого мишку при виде, которого Вэлери обрадовалась словно ‘’ любопытная маленькая девочка” и прихватила с собой. И на этом ее веселье закончилось – она открыла одну из складских дверей и тут же отскочила в сторону от удушливого смрада, который вырвался из комнаты. Судя по изорванной одинаковой форме это были в основном сотрудницы магазина — уже разбухшие и сваленные друг на друга тела, человек пять, десять, двадцать или все сто пятьдесят. И всего один мужчина, видимо охранник. Выяснять сколько их там и уточнять причину их гибели не имело смысла, и мы ушли, оставив дверь распахнутой, что бы запах привлек падальщиков.
По дороге к Девятой мы закинули Барину одну бутылку воды и несколько батончиков и, забравшись на крышу машины, уселись, что бы перекусить и подумать, что делать дальше. Вэлери обняла и прижала к себе игрушку обеими руками и задумчиво и печально посматривала то на нее, то на меня, то тут же пристально и недолго вглядывалась куда-то вдаль. Она была собрана и серьезна, но при этом что-то гнело ее и это временами становилось заметным и, в один из таких моментов я спросил ее об этом. Она на минуту задумалась и грустно улыбнулась, после чего встряхнула волосами, оглянулась, бросив взгляд на ‘’ Белую волчицу’’ и мечтательно ответила:
-Думаю вот, какое наказание устроить Каре за ее дерзость, когда вернемся на базу. Может ей язык вырвать и ей же скормить или в кипящем масле ее грудки сварить, что предпочтешь?
-Хм, действительно, сложный выбор — и то и другое выглядит аппетитно. Почему бы все это ни сделать одновременно, под бутылочку “ Шато Лафит” лета 7428? – рассмеялся я, протягивая ей батончик. И продолжая добродушно улыбаться сказал:
-Вэлери, ты ведь знаешь, что мне потом после этого придется тебя убить? Ты ведь знаешь, что за своих братьев и сестренок я иду на все и до конца. Неужели ты ее так сильно ненавидишь?
Вэлери рассмеялась и, надев шлем, что лежал рядом, включила переговорное устройство:
-Кара, как ты отнесешься к тому, что бы испить вино “Шато Лафит” столетней выдержки?
Я не мог услышать ответ, но по веселым искрам, вспыхнувшим в глазах приорессы, догадался о его содержании.
-Ну, сестренка, какая же ты нехорошая. А я тут уже подумала в знак примирения пригласить тебя и нашего любимого командира в зал удовольствия. Только мы втроем, согласна? – она снова задорно рассмеялась:
-Как скажешь. Тогда по возвращению я тебе целую кучу игрушек для самоудовлетворения подарю и намордник с кляпом, что бы стоны твои никто не услышал. Дура!
Кара еще что – то долго ей выговаривала и над чем приоресса лишь смеялась, а после ответила Сергею:
-Тебе, Сержик, с нами нельзя. Это уже будет свальный грех! А ты же не хочешь грешить?
Еще минут десять она о чем-то разговаривала с ребятами, а я, тем временем отстранившись от их разговора, сидел и крутил в руках найденную в магазине рацию, раздумывая с чего начать и как закончить то, что я считал лучшим решением, которое будет иметь далекоидущие последствия.
-Навеселилась? – спросил я, когда она закончила разговаривать и, сняв шлем, вновь растрепала волосы.
-Да! – простодушно ответила Вэлери и, мило улыбаясь все еще отходя от разговора с Карой спросила:
— Ты сам все слышал. Я с ней хотела помириться, а она в ответ лишь нагрубила. Кто же будучи с такой душевной тонкостью как у меня любить столь грубых и невоспитанных девиц? – Вэлери с невинной улыбкой на лице и задумчивым взглядом тихо произнесла:
— Амикус эст аминус унус ин дуобус корпорибус! За что она меня не любит?
Потом посмотрела мне в глаза и добавила:
-Я-то Девятый ее никогда и пальцем не трону, она же моя любименькая хоть и пустоголовая сестреночка, а она при первой же возможности раздавит меня своей машиной.
-И все- таки, Вэлери, ты ушла от прямого ответа на мой вопрос, который я задал тебе, прежде чем ты решила снова по донимать свою любимую сестренку.
Она покачала головой и, глядя в сторону с сарказмом ответила:
-Ты так заботишься обо мне — как будто тебе действительно до этого есть дело. А у самого на уме лишь: Аут винцэрэ аут мори! (Или победить или умереть). Ведь так?
-Амен, сороре (верно сестренка).
-Мм, “амен”, — повторив за мной это слов, она опустила голову, и я увидел, как по ее щеке скатилась слеза и, не удержавшись, упала на плюшевую игрушку. “Мишка” неподвижно сидел на ее коленях безжизненно глядел на нее своими большими черными глазами пуговками и, раскинув свои лапы, приготовился обхватить, пожалеть, но так неподвижно и застыл – как застыло все в этом мире. Она крепко обняла и прижала к себе игрушку и облегченно рассмеялась. После этого встала, закинула за спину оружие, аккуратно поправляя его лямки, надела шлем и, выхватив из моих рук рацию сказала:
-А я знаю, что у тебя на уме и знаешь, мне нравится то, что ты задумал. Я, это сделаю, а ты пока поговори с ребятами. …Они у тебя в туалет просились.
Не дав мне шанса возразить, она поспешила, соскользнув по руке на огнемет, а с него спрыгнула на землю и, держа мишку за лапу, побежала к мотоциклу.
Я вернулся в кабину, провожая отъезжающую Вэлери и связавшись с остальными товарищами, разрешил им по очереди и, не отходя от машин, под присмотром друг друга справить нужду. Когда они спешно справили свои потребности я вкратце изложил им суть того что делает сейчас приоресса и велел быть в максимальной боеготовности и сохранять радиомолчание. Я видел, как приоресса остановился в двухстах метрах от баррикад, как через пять минут она въехала вовнутрь и скрылась из поля визуальной видимости. А после того как пропала метка ее мотоцикла на экране радара я стал тихонько нервничать — начались тревожные минуты ожидания. В моей голове с шумом бурлила и кипела плазма, звонко стрекотали реле вычислителей и анализаторов, по венам мерно переливались потоки энергии и короткие электрические импульсы, когда сенсоры улавливали новые звуки или срабатывали на движение машин моих товарищей. Я кожей ощущал малейшие порывы ветра, но не мог с точностью определить холодные они или теплые, чувствовал под своими ногами крепость дорожного полотна, словно стою на нем босиком и периодически ощущал пустоту вместо левой руки. Вот как раз ее отсутствие дисгармонично воздействовала на мою связь, с машиной вызывая легкий когнитивный диссонанс – невольно приходилась бросать взгляд на свою собственную руку, что бы убедиться, что она на месте. Все остальные ощущения воспринимались почти как привычные и неотъемлемые, несмотря на то, что изредка мозг подсказывал мне, что я не машина, а все-таки ее пилот, из плоти и крови и мне не стоит об этом забывать. А сделать это временами оказывалось очень даже легко – когда начинают исчезать эмоции и лишь остается холодное желание: сражаться, неважно с кем и неважно где. Только сражаться!
В такие минуты глядя на своих товарищей я видел не их пилотов и операторов, а видел лишь их машины, их ТТХ, оружие и шанс победить или выжить. Они становились для меня лишь боевыми единицами, которые я должен максимально эффективно использовать в тех или иных ситуациях и всеми средствами избежать их потерь. И в эти же минуты меня чаще, чем когда-либо посещали видения былых времен – это как в череде черно-белых снов унылых и ничего незначащих вдруг появляется один цветной и яркий, в котором ты слышишь, ощущаешь, видишь все отчетливо и детально и который ты больше никогда не сможешь забыть. Имена, даты, звуки и ароматы, и ощущения – душевную боль и боль физическую. А потом снова сон, тягучий бессвязный черно-белый и, снова цветная вспышка – еще один блок информации и еще и множество раз этих “еще” и снова размеренная черно-белая унылость. И я уже и не знаю, где, чьи воспоминания, мои или машины или Митяя, все перемешалось – как перемешались и желания. Вот и сейчас, одна половина меня искренне желает Вэлери преуспеть и все решить тихо и мирно, и что бы с ней ничего не случилось плохого, а другая половина шепчет, обращаясь к тем, с кем она ведет переговоры: “Сделайте ошибку. Пожалуйста. Хоть пальцем троньте ее, что бы я мог с нечеловеческим наслаждением оторвать вам руку. Что бы с яростью бросился вперед и обрушил своей гнев на вас. Киньте вызов мне, попытайтесь убить меня что бы я не испытывая никакого угрызения совести с полным хладнокровием разорвал бы вас на мелкие куски, также как я сегодня уже разорвал ваших дружков. Еще пять минут и я начну обратный отсчет. Я сам приду к вам и мне все равно, что вы с приорессой сделали или не сделали. Я хочу вас казнить! ”.
-Девятый, брат, ты уверен, что это было правильным решением послать ее,..одну?- неожиданно раздался обеспокоенный голос Кары.
-Волчица, я приказал сохранять радиомолчание. У тебя, что были проблемы со связью, что ты не услышала этот приказ? – сурово спросил я ее.
-Нет, у меня аппаратура в полной исправности. Просто…просто тревожно за нее, — виновато ответила та и после короткой паузы, видимо взяв себя в руки отрапортовала:
-Виновата. Прошу прощения. Конец связи.
“ Вот тебе Вэлери и ответ из уст самой Кары — переживает твоя ‘’ любимая сестренка’’ за тебя. А ты говоришь, что она тебя, ” любопытную девочку” не любит. Любит, но по своему, как она это умеет. И это после того как в вашей последней войне вы были врагами и, яростно сражались друг с другом — пока ты ни попала с ‘’ согласовательную комиссию” и пока обе стороны ни заключили перемирие. …Мм. Что же ты милая сейчас делаешь? Где ты? Может Кара и права, может, не стоило мне тебя одну отпускать”: — думал я, поглядывая то на экран радара и часы то, увеличив зум визора, разглядывал базу “бешеных” – борясь с желанием броситься вперед на ее поиски.
Через некоторое время на экране СОО появился маркер ее мотоцикла и еще одна метка, более яркая, но такая же маленькая и обе они двинулись не в нашу сторону, а противоположную и, проехав тысячу метров, остановились. После чего развернулись и отправились обратно на базу, где тут же вспыхнула еще одна метка, более крупная и яркая. А через несколько минут живая и невредимая Вэлери уже выезжала с базы в сопровождении большого импортного погрузчика, который тут же отправился освобождать нам путь. Пока “бешеные” убирали бетонные блоки с дороги, она стояла рядом с ними, но как только погрузчик вернулся на базу, так сразу же подала нам световой сигнал фарами и вышла на связь:
-Командир, все в порядке, можно проходить.
-Принял. Выдвигаемся, — коротко и сдержанно ответил я и подал команду остальным.
-В добрый путь, Девятый. Акта ест фабула, — только и сказала она, когда я подошел к ней и увидел как она, не поднимая стекло своего шлема, сидит и обнимает своего плюшевого медвежонка. Услышав ее спокойный голос, я уловил в нем сильную усталость от перенапряжения и, улыбнувшись, спросил:
-Вэлери, ты как, в состоянии сейчас ехать? Может тебе здесь остаться, у них на базе, бросить свой мотоцикл, отдохнуть расслабится?
Она невесело рассеялась и ответила:
-Ну, вот опять ты проявляешь заботу ко мне, — и с прохладой спросила:
-А я тебя просила это делать?
Я молча тронулся с места и тут же остановился и повернулся к ней, когда она бросила мне с грустным укором:
-Ты, мог бы просто меня поблагодарить.
-Как, опять встать на колени или на этот раз уже лечь? – произнес c иронией.
Она слезла с мотоцикла и положила игрушку, а после посмотрела на меня снизу верх и повелительно приказала:
-На колени!
-Не, на коленях я уже стоял, и ты меня обманула, — рассмеялся я и пошутил: — Могу только лечь. На тебя.
Пришла очередь ей рассмеяться и с сарказмом вновь повторить свою просьбу:
-Ляжешь, когда попрошу, а сейчас вставай на колени.
Когда я встал на “колени” она быстренько забралась в кабину и, сняв шлем тут же долго и страстно поцеловала меня. И глядя мне в глаза с иронией пошутила:
-У, какой послушный мальчик, все бы были такими покладистыми – так может и жизнь стала бы веселея. Я выполнила свое обещание. Так как, вам вкусняшка понравилась, товарищ командир?
Я рассмеялся и ласково сказал ей:
-Дурочка, милая ты моя, ты знаешь, как мы все за тебя волновались, а Кара, даже рискнула нарушить приказ, тревожась за тебя…
-Ну вот, я же говорила, что эту сучку надо расстрелять пока не поздно – уже приказы стала нарушать. Вернемся на базу я ей непременно ножки и ручки по отрываю и в бордель для черни отдам.…На, перевоспитание, — грозно хмуря брови и зловеще улыбаясь, пошутила Вэлери и осеклась, понуро опустив голову:
-Спасибо вам, командир. Тебе, ребятам, Карочке…, — она горько улыбнулась, и ее глаза наполнились слезами.
-Командир, прием. Вы идете? – раздался в динамике общего канала связи голос Кары. И не дожидаясь ответа, она задала еще один вопрос:
-Как, Вэлери, с ней все в порядке?
-Все в порядке, Кара. Иди вперед – мы сейчас вас догоним!- ответил я, бросив взгляд через стекло на подсвеченную светом приборов фигуру Волчицы, что притормозила рядом и вновь возобновила свой ход, после получения от меня ответа, и взглянул на Вэлери.
Та, задумчиво проводив взглядом уходящую ‘’ Белую волчицу”, решительно смахнула слезы и, улыбнувшись, тихо произнесла:
-Как вы там друг другу клянетесь в верности: Все вместе сквозь тьму до смерти? …Я с вами, Девятый!..
Она вновь горячо поцеловала меня и, надев шлем, быстро спустилась к мотоциклу.
-Командир, можешь любые приказы мне отдавать и просить все что угодно – постель, сердце, душу! Только не проси меня быть послушной девочкой и не рисковать. Ладно? А теперь догоняй! – с озорством прокричала Вэлери и, взревев мощным двигателем, с места рванула сквозь надвигающуюся тьму вслед уходящим грозным исполинам, стремительно увеличивая скорость.
