6

Андреа прошелся по кварталу. Как-то сегодня здесь было зловеще тихо, как в городе мертвых, все спали. Качнулась ветка — с нее сорвалась какая-то птица. Раздался свист.
-Эй, папуасик! — раздался голос сзади. Андреа обернулся. Перед ним, словно из-под земли выросли привидения. Смиренно сложив руки, стояли белые колпаки. Душа Андреа ушла в пятки.
— Он! — сказал колпак, увенчанный тремя рогами.
— Нельсен, готовься принять свою смерть!
— Ого! — ответил Андреа, пытаясь выглядеть мужественно, собрав в кулак остатки своей смелости. — Чем же я удостоился такой чести, что великие и ужасные знают меня по имени.
— Потому что есть люди, которые ненавидят тебя лично, черный скот! — был ему ответ.
— Даже так? Тогда этот человек может даже получить удовольствие, сразившись со мной один на один. Или человек испугался?
Дэниэл вышел вперед:
— Сдохнешь, как собака! — завязалась потасовка.
Ударом ноги Андреа удалось выбить нож из руки соперника, но Дэниэл мгновенно достал новый. Андреа быстро увернулся, поэтому нож задел только локоть.
— Получи, черномазая обезьяна! — Дэниэл размахивал ножом, но все мимо. — Андреа был проворнее, не обремененный длинным балахоном и громоздким колпаком. Приблизившись к врагу на расстоянии «того самого», Андреа содрал с врага колпак:
— Дэниэл?! Дэниэл Дэйри, ты?!!
— Да, нигерский выродок, я! И ты заплатишь мне за то, что по твоей вине меня исключили из колледжа!
— Да я-то причем, ты это заслужил! — проговорил Андреа и тут же осекся, подумав: «Да они ж меня разорвут здесь! Плохи твои дела, нигер! Не хочу умереть, не обняв родного отца»…
Увидев, что клановцы дружно обнажили ножи, Андреа закричал:
— Ура, вот они, копы!
Пока белые колпаки были в замешательстве, Андреа сделал ноги.
— Придурки, да он развел нас! — злостно проговорил Дэниэл, водружая себе на голову валявшийся в грязи колпак, с которого отпал один рог.
— Да, но ты же тоже повелся! — заметил кто-то, чем окончательно довел Дэниэла до белого коления. Андреа мчался, как смерч.
— Мне жаль, Памела, что все так вышло, — скорбно сказал Мэтод Мэн. — Выкроил время, которого у меня в обрез, думал, с сыном пообщаюсь, да видно ни с чем уеду, — он надел на плечи рюкзак. — О, вас не забуду, помогу всегда. Только вот когда увидимся теперь, не знаю… Времени понты. Ну, Памела, уж не обижайся!
— Бог даст, еще увидимся, живы будем! — ответила Памела.
Распахнулась дверь и влетел Андреа, кинувшись Мэтод Мэну на шею. Все опешили от неожиданности.
— Андреа, засранец, что это за кровь! — воскликнула Памела, глядя на стекающую вниз струйку крови.
— Ерунда, зацепился гвоздем…
Мэтод Мэн сжал сына в крепких нигерских объятиях, в глазах заблестели слезы.
— Пора мне, сынок, в аэропорт опоздаю, — проговорил Мэтод Мэн.
Андреа очнулся: в окнах уже было светло. Он понял, что они простояли так чуть ли не около часа.
— Я проведу? — спросил Андреа.
— Конечно проведешь, буду очень рад.
Они вышли. Памела помахала вслед рукой.
— Глядите, Мэтод Мэн! — ляпнул Маус.
— Да ну, разводишь! — малолетки, размахивая блокнотами и ручками, кинулись за ним.
— Разводит ведь, вонючка!
— А ты на фотку глянь, одно лицо! За ним давай, мудазвон галимый!
Мэтод Мэна окружили малолетки.
— В следующий раз, маленькие засранцы! — проговорил Мэтод Мэн. В конце концов автографы можно отксерить, — прорвавшись сквозь толпу малолеток, они сели в такси.
— Жаль, что я пришел слишком поздно, — с сожалением сказал Андреа. — Но это время было мне необходимо, чтобы понять многое… Как жаль, что иногда бывает слишком поздно…
— Ничто не поздно, — Мэтод Мэн оптимистично потрепал его по плечу. — Я приеду через полгода, обещаю. У меня будет несколько свободных деньков. Я рад, что мой старший сын именно ты… Именно таким я тебя и представлял…
Самолет уже готов был отправиться в поднебесье, взмахнув белоснежным крылом, словно гигантская птица.
— Кажется, я опаздываю…
— Прощай, отец!
Мэтод Мэн прижал Андреа к себе:
— Не прощай, до свидания!
— Я тебя люблю!
— А я тебя!
Он пошел. Обернулся и помахал ручкой. Андреа долго смотрел ему вслед, а потом следил за кругами, которые чертил в небе самолет, поднимаясь все выше и выше. Он больше не чувствовал обиды или злобы к отцу. Попробовав вкус смерти на губах, многие вещи начинаешь воспринимать по-новому. И Андреа был этому рад, ему стало совсем легко…