5
Ксандрия металась из стороны в сторону в страшном жару, находясь в беспамятстве. За окнами разыгралось светопредставление. Лил страшный дождь, грозивший затопить улицы и дома, гремел гром, заглушая все своими чудовищными раскатами. Блики молчания освещали болезненное лицо Ксандрии, которое покрыла мертвенная бледность. Дождь барабанил по крышам, по стеклам, бегущий без остановки, размазывающий на них свои слезы. Ксандрия продолжала метаться туда-сюда, чуть не упав с кровати. Жар повысился, губы пересохли, кожа побелела еще сильнее (хотя белее она могла быть разве что у трупа).
Ксандрия что-то шептала. Наклонясь поближе, можно было разобрать Д, О, Р, И, С. «Дорис, Дорис», — шептала Ксандрия уже начавшими синеть губами. Дорис — была старухой, которая спасла ей жизнь. В детстве Ксандрия так же внезапно, как и сейчас, заболела… Тогда, с такой же силой гремел гром и лил дождь, которому, казалось, не будет конца и края.
Ни один врач не мог поставить диагноз странной болезни девочки. Ксандрия умирала. И вот, мать девочки, привела очень старую женщину, благодаря травам и припаркам которой девочка встала на ноги. Знахарка говорила с маленькой Ксандрией с глазу на глаз, и Ксандрия пронесла ее слова через года, как самую большую тайну.
«Твоя внезапная болезнь неспроста», — говорила ей знахарка. — «Пережив ее, ты начнешь многое видеть. Но это лишь первый этап… Болезнь снова возвратится к тебе в тот день, когда придет зло… И когда меня не будет рядом. Полагайся на провидение — если оно дарует тебе жизнь — ты станешь видеть отчетливее»…
Ксандрия не понимала, о чем говорила старуха, однако добросовестно запомнила каждое ее слово. Что значит «зло», какое «зло»? Что значит «видеть»? Что «видеть»?
Когда Ксандрия подросла, у нее начали открываться способности провидицы. Правда, это очень редко случалось. Зато сбывалось всегда. Дорис не обманула, болезнь повторилась. В такую же роковую погоду, как и тогда…
Ксандрия видела себя бегущей в длинной белой рубашке по кладбищу Реколета. Она даже не то, чтобы бежала, она перемещалась, словно кто-то прокручивал пленку кинофильма. Кадр, еще один, еще… И вот, она стоит уже возле фамильной усыпальницы Борхесов. Смотрит на мраморное изваяние прекрасной женщины — свою мать. Но рядом появились еще две статуи — девушка, склонившая голову, а за ней ангел с распростертыми крыльями, высеченный из черного мрамора. Ксандрия вглядывается в их лица, но лиц нет… Ваятель забыл высечь лица на мраморе. Ксандрия бежит в ужасе от безликих статуй, но неведомая сила снова возвращает ее к безликим статуям. Кадр за кадром прокручивается кинопленка — и вот она снова у статуй.
Поднимается ветер, скрипят и ревут деревья (а ведь их не было на Реколете). Ксандрия начинает слышать стоны томящихся в склепах душ, потом странное жужжание, будто летел рой оводов. Оводы кишат на мраморных статуях, облепив их снизу доверху. И лишь близкие лица двух так пугающих ее статуй, не трогают оводы. Ксандрия снова бежит, но куда бы она не бежала — все время дорога ведет к проклятым статуям. Назад ли, вперед, вправо или влево — все равно на пути ее две близкие статуи. Ксандрия снова пытается убежать, чувствует легкость во всем теле, она начинает парить в воздухе.
— Ксандрия! Ксандрия! — слышит она голос матери. — Ко мне! Спеши ко мне! Время пришло!
— Ее нужно немедленно госпитализировать в больницу!
— Нет, мистер Джонс, — печально покачал головой врач. — Сожалею, но медицина здесь бессильна, вашей дочери осталось не более двух часов…
— Что! — взбесился Кристофер Джонс. — Да я вас под суд отдам! Что же вы за врач, если не можете определить диагноз!
— Я… Мистер Джонс… симптомы чем-то напоминают тропическую лихорадку, но здесь это исключено… Возможно, это невиданный до сих пор вирус…
— Пошли вон! — закричал Джонс. — Только и знаете, что тараторить без умолку. Вам еще раз показать на дверь?!
Вскоре, комната Ксандрии опустела. Только слышались рыдания старой экономки в гостиной.
Ксандрия перестала метаться. Бледность равномерно покрыла лицо, несмотря на то, что жар достиг апогея. На измученном лице Ксандрии появилась улыбка облегчения. Потрескавшиеся губы уже не шевелились. Копна волос разметалась по плечам, она погружалась в неведомое царство тишины и покоя. Ксандрия летела. Она не чувствовала веса собственного тела, ей казалось, что она мотылек, несущийся в беззаботную даль.
— Ксандрия, скорее! — она увидела протянутую руку матери.
— Без боли и страданий.
— Без боли и страданий! — проговорила Ксандрия. — Мама, я идй к тебе! — она коснулась пальцев матери, но рука ее вдруг стала отдаляться.
— Мама, мамочка! — кричала Ксандрия. Раздался грохот, словно бы закрылась очень тяжелая дверь. Ксандрия потеряла невесомость. Она с быстротой молнии все ближе и ближе приближалась к земле.
