— Раньше я не задумывался о том, какое значение, на самом деле, имеют наши обряды, Тадиэль, — помолчав, вздохнул Серафим. — Жаль, что никто не рассказал мне этого прежде, чем родился Арий.

— Теперь ты понимаешь, как много сделал Офаниэль, чтобы предотвратить катастрофу, Сандал? — чуть слышно спросил Падший. — Даже я не припомню, чтобы этот ангел хоть раз пошёл против собственных правил и заставил Аспида подчиниться. Я знаю, ты зол на него из-за Наты, но тебе лучше уступить, иначе больше никто не захочет тебе помогать.

— Я понимаю, — парень сжал зубы, но всё же кивнул. — Скажи, Тадиэль: у нас в клане только один Змеиный ангел?

— Да, — Падший нахмурился. — И если ты убьёшь Офаниэля, Высшие этого не простят. Ты останешься один.

— Он не будет один, Тадиэль, — неожиданно вмешался Беллор, лицо, которого, вдруг стало холодным и непроницаемым. — Но в остальном, к сожалению, ты прав. Высшие не простят подобного вероломства и больше не поддержат Сандала. Однако я тоже считаю, что Офаниэль зашёл слишком далеко в своей дерзости. Натаниэль — не разменная монета. Она — одна из нас. А Сандал — наш Правитель. Нам нужно придумать что-то, чтобы все стороны в этом вопросе остались довольны.

— Единственное, что можно сделать — это заявить об участии в Церемонии самого Сандала, — подумав, согласился Падший. — Тогда ни один Закон не позволит Офаниэлю выступить впереди Правителя клана. Он сможет быть лишь вторым, что само по себе уже привилегия. Тогда гордость и авторитет Сандала не пострадают, и никто не сможет его упрекнуть.