Эдди поглядел в окно, и мне тогда показалось, что его глаза блеснули горечью слез.

-Порой я думаю о том, Кайл, что будь возможно великое Чудо хотя бы на сотую долю вероятности, Ли, твоя мама вернулась бы к твоему отцу даже с того света.  И кажется мне, что он тоже в этом уверен. Уверен в ее любви даже сейчас, не говоря уже о том, что был уверен тогда. То была девочка на миллион! И я правильно, все-таки, обратил ее сердце к твоему папе. Возможно, этот проказник, все-таки, умеет любить лучше, чем я…

Кайл, не отрываясь, глядел в лицо Мэри, и слезы ее отражались в его глазах. А она никак не могла остановиться, и слезы катились по ее уж совсем мокрым щекам, капали с подбородка, и она тоже не могла оторвать взгляда от парня. Тут Кайл вновь заговорил, и всем, наверное, показалось, а ему – больше остальных, что они с Мэри в комнате одни.

-Такой была моя мама…У меня нет собственных воспоминаний о ней, но слова Эдди Далтона, которому я верил, наверное, как Богу, стали главным, что я понял о Мэри Ли Палмер. Девочке на миллион…И если Эдди приходило в голову, что любовь моей мамы способна сотворить Чудо, то и мне начинало казаться, что оно возможно…Понимаешь, Мэри? Ты сейчас понимаешь меня??

Последние слова Кайл, едва ли, не выкрикнул, схватив Мэри за руку так, что она вздрогнула и побледнела еще сильнее, чем прежде.

-Мистер Толларк! – перепугалась миссис Бейтс. – Бога ради, осторожнее! Вы слишком разволновали девушку, а она и так себя неважно чувствует… Выпейте вот чаю, милая! Выпейте, выпейте, давайте!