– Они придут сегодня! Надо спешить. Это наш шанс. Воспользуйся им. Скажи, что жаль… – торопили голоса, подсказывая нужные фразы. – Очень жаль…

– Корнелия, мне безгранично жаль, что Василина погибла, но я действительно не знаю, что произошло, – покорно повторила Меланта, стараясь говорить, как можно мягче. – Вы обвинили меня в ее смерти, но не объяснили почему. Что случилось с нашей сестрой? Я скорблю по ней так же, как ты, поверь!

– Не притворяйся, что ты не в курсе, дрянь, – раскрасневшаяся, страшная от бесконечных слез, тюремщица не заметила, как настежь распахнула дверь темницы. Кое-как, на костылях, она проковыляла внутрь и набросилась на беззащитную пленницу. – Ты никогда не любила нас, но Василина была душкой и единственной, кто относился к тебе хорошо. За что ты с ней так? – не выдержав, взревела убитая горем девица. – Она и мухи не обидела, а ты… – не находя слов, Корнелия жестоко, со всего размаха, ударила узницу по лицу одной из палок.  

– «Хорошо», говоришь? – сплевывая сгусток крови, язвительно переспросила Меланта. – То есть, пинать, обзывать, пусть и не колотить, как вы с матушкой, чем попало по голове, но все же… Испытывать снадобья, яды, мучить – это, по-твоему, лояльное отношение?

– Моя сестра была доброй и отзывчивой!

– Видать поэтому она ни разу не заглянула к родному брату, – свирепо уставившись на надсмотрщицу, прошипела девушка. – Конечно, я знаю, кто вы – проклятые ведьмы! И да, я солгала, мне ни капли не жаль ни одну из вас. Горите в аду, твари!