– Джон… – тихо позвала меня Аджари. – Если будет возможность, найди новое жилье… Рядом с нами. Он считает тебя свои другом… Лучшим другом.

Я кивнул в знак согласия, тем самым вызвав улыбку на ее лице. Поднял на руки мальчика, отнес к рабочему выходу из музея, куда должна была подъехать машина.

Добравшись до ее квартиры и уложив Сахемхета в постель, попрощался со Стефанией. Посчитав, что момент не совсем удачный, я решил приехать через пару дней и предложить Стефи стать моей женой, тем более что ее «сын» нуждался во внимании пусть и приемного, но отца. Только потом я понял, каким оказался идиотом, что отложил это «до удобного случая», ибо это был последний раз, когда видел любимого «саккарского профессора» так близко.

На следующий день со мной связалась мать, попросив вернуться в Лондон. Отец был серьезно болен. Взяв отпуск, первым же рейсом вылетел в Великобританию, чтобы побыть с родителями. После смерти отца мать не захотела расставаться со мной ни на минуту, как и покидать квартиру в столице. Остаться хотя бы на час в одиночестве было для нее невыносимо. Решил пожить с ней и постепенно уговорить переехать в Египет. С трудом перевелся в британский музей при условии работать на дому: составлял экскурсии, лекции, научные описания экспонатов, выставочные каталоги, дополнительно подрабатывал репетиторством и прочими мелочами… Доходов хватало и на дорогостоящие лекарства для мамы, и на материальную помощь Стефании. Она не хотела принимать деньги, но я уговорил, ссылаясь на то, что Сахемхета мы нашли вдвоем, и, пусть только финансово, но тоже хотел помочь мальчику: хорошие книги и одежда всегда стоили недешево. Свое признание в любви отложил в «долгий ящик» – до возвращения в Египет. Я рассчитывал задержаться в Лондоне максимум на год, но остался на десятилетие.