— Великий Табунщик дал тебе жизнь, — проговорила она. – Каэрэ, о Каэрэ…

Он молчал, по его лицу текли слезы, а горло сдавили рыдания.

— Сашиа? – раздался голос Миоци.

— Аирэи! – воскликнула она. – Каэрэ смог подняться на ноги, он поправляется!

— Выйди вон отсюда, Сашиа, — резко сказал Миоци, и, бросив холодный и жесткий взгляд на молодого человека, схватил сестру за локоть и увел ее прочь.

Потом он вернулся и ровным, бесстрастным голосом сказал, обращаясь к Каэрэ, уже бессильно распростертому на своем ложе:

— Ты поедешь к Игэа Игэ, Каэрэ. Становится опасным скрывать тебя в моем доме.

Тэлиай всплеснула руками:

— Как же он перенесет дорогу, мкэ ли-шо? И как незаметно вывезти его к Игэа?

— Каэрэ уже стал подниматься с постели. Переезд уже возможен. Остальное я легко улажу, — ответил жрец Шу-эна. И добавил: — Тэлиай, помни, что я запретил Сашиа подходить к Каэрэ.

— Сынок, но они же разговаривали при мне… не сердись на Сашиа! Ничего дурного не может быть!

— Она более не будет ни разговаривать, ни подходить, ни даже видеть Каэрэ, — резко ответил Миоци.