Она грустно посмотрела на облака — они неслись, гонимые стремительным ветром там, на высотах. Вниз, где цвели деревья и пели птицы, было лишь тихое веяние прохлады — все, что оставалось земле от буйства поднебесного вихря.

— Смотри-ка, ли-шо-Миоци и ли-шо-Нилшоцэа! Идут сюда… Небо храни тебя, дочка. Не нравится мне все это.

Тэлиай поклонилась приблизившимся великим жрецам Всесветлого и Темноогненного — даже ее яркий платок как-то сразу выцвел — и серой тенью шмыгнула в дом.

— Силен Уурт, — сказал Нилшоцэа приятным бархатным голосом.

— Всесветлый да просветит нас, — Сашиа встала, вопросительно взглянув на брата. Тот мрачно молчал, и на его широких скулах ходили желваки.

— Я давно хотел видеть сестру ли-шо-Миоци.

Сашиа набросила покрывало, закрывая лицо.

Миоци все так же молчал.

— Несмотря на жизнь в имении Уурта и отказ от посвящения, который привел к таким печальным последствиям, сестра ли-шо-шутиика вовсе не похожа на бывшую жену раба конюха, — произнес Нилшоцэа.

Пальцы Миоци дрогнули и правая его рука потянулась к поясу, на котором блестело серебро ножен. Сашиа прижалась к брату.

— Моя сестра — дева Шу-эна и останется ею навсегда, — раздался  в тишине голос Миоци.

— Она — не дева Шу-эна, — усмехнулся Нилшоцэа. — Она — бывшая рабыня.

— Мкэ ли-шо-Нилшоцэа просил встречи с моей сестрой, чтобы оскорблять ее в моем присутствии?

— Нет. Я не хочу порочить славный род Ллоутиэ. Более того, я не хочу, чтобы он угас. Ведь ваши дети с рождения обречены стать рабами храма Уурта? Но мои дети никогда не станут рабами.