— Как твое имя и откуда ты? — негромко спросил белогорец, внимательно глядя на него.

Узник смог лишь шевельнуть растрескавшимися губами.

— Дайте ему воды, — приказал Миоци.

 Один из стражников зачерпнул жижу из впадины у стены.

Миоци в гневе вскочил:

— Это даже свинья пить не будет!

— Помилуйте, мкэ ли-шо-шутиик! Они все здесь со временем пьют эту воду… когда им по-настоящему хочется пить, — последовал ответ.

  Миоци снял с пояса флягу — он получил ее вместе с ножом при посвящении — и поднес ко рту раба, дав сделать ему три глубоких глотка.

Ошеломленные свидетели поступка великого жреца Шу-эна переглянулись.

— Противно благости Шу-эна Всесветлого относиться с такой жестокостью к узникам, — резко сказал Миоци. — Завтра он предстанет перед Иокаммом, и должен быть в состоянии отвечать на вопросы. Отведите его пока в отдельную камеру, развяжите и накормите.

— Они язычники, дядя Николас. Они почитают солнце.

Он смотрел на дядю, а тот гладил спину дельфина, плавающего рядом с лодкой. Впереди, среди скал, виднелся маяк. Солнечные зайчики играли на мокрой шкуре дельфина и на лице дяди Николаса.

— Что же ты молчишь? – спросил Каэрэ. – Отчего ты всегда молчишь? Я не поклонюсь их богам, будь уверен. Тебе не будет за меня стыдно.

Дельфин ткнулся мокрым носом в ладонь Каэрэ. Он открыл глаза и увидел другой сон.

Сашиа стояла перед ним, поднося к его пересохшим от жажды губам глиняную чашу с водой. Он шевельнулся – и цепи загремели, а вода расплескалась по его груди.