***

Дорогая Сара,

Я надеюсь, что моё внезапное письмо застанет тебя в лучшее время. Сейчас я переживаю момент настолько тягостного отчаяния, что каждая моя мысль становится тёмной и утягивает меня на дно. Возможно, совсем скоро мы увидимся вновь, но пока что в этих словах запечатлён образ моего нижайшего состояния души, столь далёкий от того человека, каким ты меня запомнила.

Утро встретило меня очередным истязанием. Не сомкнув глаз всю ночь, я с трудом поднял тяжёлую голову, когда услышал жалобный голос. Встав на ноги, я слипшимся взором разглядел в полумраке флигеля скрутившегося Ричарда. Мой верный спутник казался совсем тощим, маленьким и глубоко несчастным. Всем телом он забился в самый дальний угол и лишь печально скулил, вздрагивал и тяжело дышал. Его грязная шерсть свалялась и облезла в некоторых местах. Вид бедолаги привёл меня в ужас, если говорить откровенно. Я подошёл к Ричарду, присел на колени и погладил его по голове. На мои ласки он отозвался лишь тоскливым брюшным урчанием.

К тому моменту я уже точно решил, что мы должны уйти как можно дальше от маяка — переселиться на другую часть острова, укрыться в каком-нибудь гроте, но ни в коем случае не оставаться здесь. Ночью меня как никогда терзали паранойя и страх. Казалось, словно я слышу рычание людоеда совсем рядом, слышу его дыхание через радиоприёмник, вижу тень на холмах и мерцающий сквозь туман, налитый кровью глаз дикого зверя. Я боялся в лишний раз пошевелиться или вздохнуть, зная, что эта тварь следит за мной. Стоило мне уснуть, как оно схватило бы нас. Теперь я точно знал, что случилось с теми несчастными смотрителями маяка. Наверняка чудовище прорыло проход прямо в подвал маяка, благодаря чему и смогло съесть своих жертв. Шорохи, которые они слышали в ночь своей смерти — звук отросших когтей, копошившихся в сырой земле. Возможно, где-то в недрах острова находится целый лабиринт из таких подземных тоннелей, по которым существо перемещается, не попадаясь мне на глаза. Именно поэтому ни я, ни Ричард не смогли найти каких-либо следов на острове — тварь спит в пещерах, а днём прячется под землёй. Из-за этого её до сих пор не смог убить ни один человек. В конец утратив надежду, люди решили закрыть остров навсегда, стереть его со всех карт, уничтожить любые упоминания. Не для того, чтобы скрыть ужасающую правду о живущем в пещерах каннибале, а чтобы уберечь жизни тех несчастных, кто мог бы случайно попасть на остров, не зная о затаившейся опасности. Смотрители маяка, возможно, были первыми жертвами людоеда, после которых и началась грандиозная охота на монстра. Но тварь оказалась настолько хитра и живуча, что потребовался не один десяток мёртвых добровольцев, прежде чем остров окончательно превратился в гиблое, забытое всеми логово. И лишь случайные дураки воде меня высаживались здесь, не зная жуткой истории этого места. Даже почва… она отравлена останками тел убитых путешественников.

Теперь, думаю, ты понимаешь, почему я хотел уйти подальше от маяка — здесь мы были слишком лёгким блюдом для чудовища. Хотя правды ради, на всём острове едва ли найдётся безопасное место. Но теперь всё это не имело смысла, ведь Ричард оказался совершенно истощён. Он был настолько слаб, что поднялся на лапы лишь с третьей попытки с моей помощью. Вид того, как он ковыляет из флигеля, понурив голову, стало тяжким испытанием для моего измучившегося сердца. Стало окончательно ясно, что он не переживёт переход через скалы и, скорее всего, рухнет бездыханный где-нибудь среди холмов. Кажется, Ричард и сам понимал своё положение. Он грустно положил голову мне на ноги и лёг у порога флигеля, повернув лицо в сторону расчленённого пляжа и встревоженных волн океана. Смотреть на него было так больно, что я чуть не разревелся, едва лишь представив, как он будет хромать за мной всю дорогу, мучаясь ради того, чтобы просто умереть вдали от ставшего нам домом маяка. Но что пугало меня сильнее всего, так это мысль о том, что тело моего умершего спутника разорвёт на части монстр. При одной лишь мысли об этом меня выворачивало наизнанку. Я не мог позволить Ричарду умереть по пути, не мог оставить его лежать в ожидании прихода чудовища, которому всё равно, чьи кости обгладывать.

Тогда я решил в последний раз поступить как человек. Взяв ружьё, я не спеша повёл Ричарда на вершину склона. Каждый шаг давался нам с трудом. Поднявшись на самый верх, Ричард, словно прочитав мою душу, улёгся в траву, прикрыл глаза и, кажется, задремал. Я же встал напротив, взвёл курок и направил ставшее невероятно тяжёлым ружьё на своего друга. Руки мои дрожали, а из-за слёз целиться стало совсем невозможно. Образ лежащего передо мной в траве Ричарда расплывался в пёстрых пятнах. Уши мои заложило, слышался лишь шелест волн где-то под нами. Несмотря на всю свою уверенность сделать это, я ещё долго стоял над Ричардом и, обливаясь слезами, старался онемевшими пальцами нажать на курок. А он всё лежал передо мной и никуда не убегал — худой, уставший, до ужаса спокойный и тихий. И казался он мне настолько беззащитным, что руки отказывались делать это. Только образ спящего монстра отрезвил меня, заставив наконец выстрелить. Грохот ударил по ушам, но очень быстро затих в голосе океана. Когда же глаза мои открылись, то увидел я только примятую траву, мёртвое тельце и лужу крови. Остров молча наблюдал. Как только слёзы мои высохли, я голыми руками принялся копать землю, выдирая сорняки с корнем. И хоть земля поначалу была мокрая и податливая, вскоре я всё равно понял, что скорее разорву себе пальцы, чем сумею выкопать достойную могилу. А Ричард лежал совсем рядом, постоянно напоминая о том, что монстр может явиться на запах мертвечины.

Тогда я взял мягкое, но уже остывшее тело и пошёл с ним вниз, на серый пляж. Там я уложил его на землю, а сам принялся собирать доски. Выбирал я те, что казались мне наиболее ровными и по возможности имели вколотые гвозди. Собрав охапку того, что когда-то было моей лодкой, я принялся соединять доски между собой, забивая скрюченные гвозди с помощью приклада ружья — те с неприятным скрежетом проходили через древесные волокна. В конце концов, из-под моих рук вышел достаточно неуклюже собранный гробик. Он весь трещал по швам, доски еле держались, а гвозди вот-вот готовы были разлететься во все стороны. К сожалению, но ничего лучше я создать из того хлама не мог.

Уложив тело Ричарда внутрь импровизированного гроба, я понёс его к берегу. Песок мягко проминался под весом моих шагов. Волны то и дело подбегали к ногам, стремясь узнать, что именно я несу в дар океану. Тёмный горизонт милосердно скрыл солнце за тучами. Опустив гроб перед собой, я позволил волнам постепенно утащить его с пляжа. Слегка колыхаясь, колыбель из криво скреплённых досок с мёртвым телом внутри вышло в открытый океан. На борту этого корабля уносился вдаль тот, кто делил со мной последние дни безумия. А я ещё долго стоял на берегу, пускал слёзы и глядел вслед уплывающему гробу. Так он и исчез где-то за горизонтом, полностью доверенный воле океана.

Тебя же я молю лишь об одном: отыщи Ричарда и передай ему, как сильно я по нему скучаю. Я верю, что волны унесли его как можно дальше от этого проклятого места. Теперь, когда я остался в абсолютном одиночестве, всё произошедшее кажется мелочным и не достойным всех этих слов, слёз и переживаний. Здесь не о чем горевать. Это значит, что мои поиски были напрасны, а остров не дал мне освобождения. Когда-нибудь я вернусь к тебе, но пока что меня ждёт долгая ночь на берегу.