В ту ночь я стал сам не свой после того, как дробь разорвала твою голову. Я не хотел, чтобы всё так закончилось. Но вот ты уже лежишь в нашей постели, а из алого бутона твоей головы непрерывно течёт кровь. Белые простыни превращаются в красные узлы и плывут перед моими глазами. Дрожащими руками я закрываю за собой дверь спальни, не веря в то, что избавление от страданий может выглядеть так мерзко. Несколько минут висения над краем ванны приводят меня в чувство. Всё, что мне оставалось — сложить вещи и пуститься в бега, подальше от дома. Именно в тот момент я вспомнил об этом острове, решив, что здесь никто не станет меня искать. Схватив рюкзак, я упаковал то, что казалось мне наиболее важным. Руки меня не слушались. Казалось, что вот-вот на выстрел сбежится вся округа. Однако прибежал только пёс — взволнованный и растрёпанный. Он долго шарился в темноте у меня под ногами, прежде чем я решил не оставлять его, а взять с собой. Я знал, что не перенесу одиночества, а собака — это всё-таки лучший друг человека. Просто так расстаться с этим послушным созданием я не мог. А уж тем более не мог оставить или вовсе убить.

Моя дорогая, ты наверняка хочешь знать, почему я пощадил нашу собаку, но так жестоко обошёлся с самым дорогим и, казалось, не заслуживающим подобной участи. Признаюсь, решение далось мне не легко. Каждый день я жалел о содеянном и просил у тебя прощения, надеясь, что ты поймёшь мои намерения. Но скажи мне — как на моём месте поступила бы ты? Что сказала бы нашему сыну в ту роковую ночь? Ворвалась в комнату с ружьём, попросила ни о чём не спрашивать и увезла бы на этот проклятый остров, окутав ложью гибель дорогого ему человека? Или ты предпочла бы сказать ему прям там, что в соседней комнате лежит его горячо любимый труп, с которым необходимо как можно скорее прощаться, ведь мы уходим навсегда, вынужденные жить как дикари вдали от родной страны? Можешь поверить мне — я думал об этом, хотел поступить именно так. Схватить малыша, увести подальше и рассказать правду со временем. Однако сама мысль о том, что мне придётся растить нашего ребёнка самостоятельно, вечно скрываясь от закона в тени ужасной вины поступка, за который ни один ребёнок не способен простить, ужасала. Я помню то, как сам рос в доме убийцы-отца. Как боялся его и ревел каждую ночь, умоляя маму вернуться за мной. Не было и речи о том, чтобы я простил его и научился жить в неполной семье. И когда я взглянул на нашего с тобой сына, то увидел себя в том же возрасте — напуганного до смерти мальчика, который прячется под кроватью и не верит в произошедшее. Я понял, что пробудится он в настоящем кошмаре, который разрушит его жизнь. А мне самому не хватит силы духа, чтобы вырастить сына в одиночку, ведь во мне он вечно будет видеть только злодея, убившего мать.