***
Дорогая Маргарет,
Глубокой ночью я пережил самый ужасный момент за всё время своего пребывания на острове. Сейчас, когда я пишу об этом, мне кажется странным тот приступ животного помутнения рассудка, охвативший меня столь внезапно. Однако я до сих пор не уверен, почему произошедшее так сильно напугало меня, а потому вновь вынужден браться за перо, чтобы разобраться в случившемся.
Итак, где-то на середине моего беспечного сна снаружи флигеля раздались звуки настолько кошмарные, что я даже не знаю, как их можно описать или повторить. Уверен, что если засунуть несколько десятков тропических птиц в дробилку, то даже их многоголосый предсмертный вопль и скрежет лезвий не сравнятся с тем, что услышал я. Можно лишь предположить, что душераздирающий крик этот принадлежал существу, не имеющему ничего общего с человеком. Этот то ли вой, то ли надрывная агония, то ли протяжный свист сотрясли ночное пространство и заставили пот выступить на моём побелевшем лице. Дикие завывания резанули по перепонкам и тут же стихли, оставив меня лежать оглушённым невероятным страхом. Не решаясь пошевелиться, я вслушивался в шёпот океана, надеясь больше никогда не испытать подобного. До сих пор я не могу с уверенностью объяснить природу того жуткого звука, что пробудил меня в ночи и заставил пожелать гибели. Что примечательно, Ричард как будто вовсе не услышал этот вой, ведь остался неподвижен в тот роковой момент. Хотя я допускаю, что у него как-то иначе устроены ушные раковины, а потому он просто не услышал звук подобной частоты. С другой стороны, я читал, что на островах в этом океане могут обитать экзотические виды ночных сов, способных издавать похожие душераздирающие вопли. Не стоит забывать и про человека, обитающего где-то в пещерах. Скорее всего, этот звук мог издать он, чтобы запугать меня.
А сейчас я и вовсе провалился в пучину воспоминаний, стоило мне лишь вывести твоё имя. Возможно, я берусь за тот кусок нашего общего прошлого, который причинит тебе боль. Как же хорошо, что это письмо ты едва ли сможешь прочитать по причинам обоим нам известным, а значит я могу спокойно пройти через лабиринт памяти, не рискую увлечь тебя в терновый мир тайн и загадок разума. Вынужден признать, что тот точной свист ужаснул меня не только своим звучанием, но и тем прошлым, которое я предпочёл бы забыть на берегах этого острова. Однако, убежав так далеко за океан, я всё ещё вижу его лицо… О, моя дорогая, это то самое лицо, которое, видимо, я буду видеть в момент своей смерти — настолько оно было ужасно, что преследовало меня всю мою жизнь. Сколько бы я не пытался забыть злосчастное летнее утро того года, я всё равно вижу ЕГО. Ужас охватывает меня при одной лишь мысли о том, как мы, будучи детьми, столкнулись со злом, воплощённым в самом уродливом человеческом обличье.
