-Господи, Кенджи, но вы же понимаете, что там ничего не может быть! Так же, как и наверху. Зачем вам это?
-Я объясню, когда мы войдем туда, что бы мы там ни увидели. Идете со мной? Или вас проводить в машину?
Меня его тон сейчас коробил по самому сердцу. И мне стало больно, точно, я не узнавала его, и Кенджи перестал вдруг быть тем человеком, которого я знала, хоть и недолго, и любила до слез.
-Мы пойдем в машину и уедем отсюда вместе! — твердо заявила я, спасаясь таким тоном от страха.
Кенджи пристально посмотрел мне в лицо. Так ли? – спрашивали его глаза.
-Да, меня пугает все это. Пугает, потому что, я не понимаю, что значит это ваше расследование, и я не знаю, к чему все это может привести. Но… раз уж я увидела… то, что увидела, то я хочу знать правду. Пойдемте вместе, Кенджи и…
В этот момент до нас донеслись звуки рояля.
-Вы… тоже это слышите, Кенджи? – замерев, спросила я.
-Да. Кажется, я слышу… Я думаю, что бы мы там ни увидели, что бы здесь ни происходило, это не причинит нам вреда. Не должно…
-Почему?
Кенджи не ответил. Он взял меня за руку и повел к двери. Мы подошли вплотную к ней, и Кенджи уже было протянул руку, что бы открыть ее, как вдруг она со скрипом и скрежетом старого, ссохшегося дерева, распахнулась перед нами сама. Я вздрогнула.
-Сквозняк, наверное… — обернулся ко мне Кенджи. – Они здесь по всему дому гуляют.
Я покачнулась, мне показалось, что я падаю, я почувствовала, как Кенджи подхватил меня, и… Она сидела за роялем все в том же белом платье, а рядом с роялем стоял молодой человек. Я не могла разглядеть его лица – он стоял между мной и окном, в которое бились ветки буйно цветущей сирени. Я видела только, что он в костюме – мелькнули белоснежные манжеты из-под рукавов – и волосы… Они не были коротко подстрижены. И черные. Абсолютно черные… И тут рояль стих, девушка за ним на мгновение замерла, глядя на клавиши, а потом медленно, очень медленно повернула голову в мою сторону. Все выглядело, как на старинной фотографии, немного в коричневом цвете и свет расплывался, словно, сияя, предметы теряли четкие очертания, и я не могла разглядеть черт лица этой девушки, но она смотрела мне прямо в глаза и я не чувствовала ничего, кроме ее взгляда.
