Я посмотрела на Кенджи, но не увидела обычного в таких случаях выражения на лице – отрешенная печаль, сочувствие, внимание или что-то, вроде этого. Кенджи смотрел мне прямо в лицо так, что мне стало не по себе. Он сжал мою руку.

-Скажите мне, Нигаи, в каком году родился ваш отец?

-В тридцать восьмом. Но зачем вам…

Кенджи не дал мне договорить. Он порывисто обнял меня и прижал к себе. Вдалеке прогремел гром.

-Приближается гроза…  — проговорил он, — пойдемте вниз.

-Но вы так и не объяснили…

-Пойдемте вниз!

-Хорошо, хорошо…  — пролепетала я, спеша за Кенджи и стараясь не споткнуться об обломки мебели и паркета.

В холле Кенджи замедлил шаг, огляделся и решительно направился к одной из двустворчатых дверей. Он рванулся туда так внезапно, что, наверное, от неожиданности, мне стало нехорошо, в глазах потемнело и стало тяжело дышать. Я невольно остановилась, Кенджи на мгновение выпустил мою руку…  и вдруг наступила темнота. Казалось, что и пол исчез из-под моих ног, и я повисла в воздухе, в холодном мраке и пустоте…  Забрезжил свет. Он становился ярче, больше, я увидела распахнутую входную дверь, окна, полуденное солнце, вливавшееся в них, легкие белые занавеси, колыхавшиеся на ветерке.

-Пойдемте со мной! – звонкий женский голос. – Пойдемте! Хватит уже сидеть за столом!

И она пробежала мимо меня, не худенькая, но очень изящная, темные волосы в косе и белый бант, легкое белое платье, перехваченное на талии широким кушаком того же белого шелка…