-О, пожалуйста, извините, если мой сын помешал вам отдохнуть! — воскликнула она. — Мы часто бываем здесь, он хорошо знает это кафе и мы позволяем ему свободно по нему передвигаться. Только он слишком общительный и шустрый! Еще раз извините!

Он глядел на нее, не веря своим глазам и почти задохнувшись от волнения. Приятного волнения.

-У вас прекрасный сынишка… фрау Катарина!

Наклонившаяся к сыну, молодая женщина вздрогнула и обернулась, всмотрелась в его лицо и ахнула, прикрыв рот ладошкой.

-Боже мой! — тихо воскликнула она. — Ленц?.. Готтфрид Ленц?! Это вы?!

-Как это ни странно и мне самому, но это я и здесь вот, в этом замечательном кафе. Здравствуйте, фрау Катарина!

-Меня зовут теперь Августа Шнайдер, — сказала она, опустившись на свободный стул. — Война.

-Я понимаю…. Так значит, вы все-таки живы. Я рад. Очень рад за вас! Помните, как я предрекал вам, что когда-нибудь все закончится, вы наденете красивое платье, сделаете прическу, и все у вас будет хорошо? Помните?

-Конечно!

Она глядела на него пораженными, светящимися глазами.

-Не можете поверить, что видите меня или я кажусь вам жутким призраком прошлого, о котором так хочется забыть? — Ленц улыбался, но она видела, что улыбка эта скорее, грустная, чем веселая. Впрочем, радость его была явно искренна.

-Где вы остановились? — спросила она, так и не ответив на его вопрос.

-Пока нигде.

Она внимательно оглядела его — поношенный костюм явно с чужого плеча, небритые впалые щеки, маленький вещмешок, брошенный рядом со стулом.