Говорил он искренне, даже для ФСБшника, которых учат скрывать свои истинные эмоции. Без сомнения он был в этот момент не способен лгать — я видел это по его глазам. А они чуть ли ни искрились от счастья.

-Ну, понятно, хорошо значит отдохнули. Молодцы. Потом расскажешь что да как, а сейчас мне надо идти, дела делать.

Улыбаясь как ребенок, которого угостили конфетой, он еще какое-то время разглядывал фотографию, а потом на замер, мотнул головой и  вопрошающе посмотрел на меня:

-Подожди, это же с камеры наблюдения? – улыбка медленно стала таить на его лица, а во взгляде появилось недоумение: — Ты никогда ничего не делаешь просто так. Что случилось?

-Ты прав, я ничего не делаю просто так и… мне нелегко тебе сейчас об этом говорить. Сегодня ночью охранная турель расстреляла ее в запретной для слуг зоне.

Он растерянно посмотрел на снимок что держал в руках, и видимо не веря своим ушам и все еще надеясь на чудо пробормотал:

-Может, она еще жива,… Надо сходить, проведать. Ты знаешь, как ее зовут?

— Я уже побывал в больнице,… Вера погибла, Сережа!

Он кивнул головой и с силой ударил кулаком в стену. Потом поморщился и, посмотрев на меня с досадой и развернувшись молча ушел, а я  еще какое-то время постоял, приводя мысли и чувства с состояние покоя облегченно вздохнул и отправился в ангар.

Я был благодарен Каре, за то, что она вовремя меня остановила. И, мне было неловко за то, что я, с таким недоверием относя к своим братьям, Сергею и Лешке, и так легко был готов признать их вину. И, еще в моей душе с самого раннего утра возникла огромная пустота,… Которую мне надо было срочно заполнить, чем-то отвлечь себя. Работой. А ее то у меня как раз оказалось очень много – и это меня, в какой- то степени даже обрадовало. Тем более, что как раз сейчас я хотел побыть один, а ангар это было лучшее место для этого.