“ Сказать ребенку правду, что советские люди сами все превратились в тварей и уничтожили свою страну – Советский Союз? Сказать ему что, превратившись в тварей и выродков они сами себя убили? У меня, у взрослого человека это в голове не укладывается, уложится ли это в детской голове?”

 Разве я мог ему объяснить, кто покрасил этот некогда красивый и величественный памятник в черный цвет? Объяснить, как можно Торговый центр назвать Городским торговым центром и не заметить насколько абсурдно это звучит? Разве мог я объяснить, как мог город — сад,  который  построили с таким колоссальным усилием и нечеловеческой волей посреди болот, превратиться в огромную торговую помойку? Я не смог и никто бы на моем месте не смог бы этого сделать. Детям нужны простые и понятные им ответы, а у меня их не было.

“Зато на плече у Девятой сидит какой-то чересчур обнаглевший скребуша который уже минут пятнадцать  на ней катается и никуда сваливать, по всей видимости, не собирается. Но мало ему этого так он еще и нам мозги пытается полоскать. Какие же они все- таки  приставучие, как российские чиновники или банный лист”, — ворчу я и, открыв дверь, стреляю по нахальному попутчику из пистолета, не целясь. Я знаю, что поменяйся мы ролями он бы не был ко мне столь милосердным, но я не испытываю к нему злобы и не вижу смысл отнимать у него жизнь. Мы идем на базу и нас должно быть троя но никак ни четверо.