Я присел перед мальчишкой и, взяв его за плечи, заглянул в его большие голубые как небо глаза, блестевшие от слез. Над огромным респиратором на лице и под накинутым на голову капюшоном теплой куртки его глаза были похожи на два ярких фонарика прожигающих насквозь немым укором: “Почему?”
“ Может быть, потому что они были плохими людьми и этого заслужили? Может быть, потому что божья справедливость не делит людей на правых и неправых и карает всех? Может это их судьба такая?…Или, может потому что у меня нет для тебя никакого ответа?” – у меня не было для него нужных слов. Глядя на него я вспомнил многочисленные фотографии детей сделанных во время войн и конфликтов. Точно тот же вопрос читался и в их глазах, вопрос на который ни один взрослый так и не дал ответ.
“ Сотни больших и малых войн, миллионы детских глаз, миллионы раз заданный один и тот же вопрос. И, сука, ни одна падла не смогла найти ответ. Но мало того, бляди, вы резали и жгли друг друга так вы еще и детишек с собой в могилы тянули. Ну что кровожадные выблядки, теперь то вы получили сполна. Сдохли, все сдохли, как падаль. Лежите посреди дороги, в лужах собственной крови и гавна, гордецы и богатенькие себялюбцы, похотливые сучки, орлы и львицы…Вам больше не придётся искать ответ на заданный вам ребенком вопрос: “ почему вы такие уроды?” Вы сдохли! Нет больше ни патриотов, ни оппозиционеров, нет больше проамериканских и просоветских, нет черных и белых, нет плохих и хороших.…Нет, потому что вы все СДОХЛИ как падаль. И все ваши лживые кумиры, дешёвые лидеры, никчемные и трусливые командиры, и начальники, все те на кого вы тыкали пальцем и ссылались, оправдывая свою ничтожность, тоже сдохли, мучительно, больно, в гавне и слезах, дрожа от ужаса и безысходности. И я уверен, что большинство из вас даже и не поняло, за что с вами так мерзко и не по барски божья воля поступила. Нет. Думали, что у вас будет красивая и приятная смерть, думали, что смогли купить себе индульгенцию от всех грехов? Тоже нет. Ничего не было в вас и не осталось после вас – ни могил, ни доброй памяти о вас. А я вот, стою посреди смрада ваших гниющих тушек, посреди ваших тел наваленных друг на друга в одну кучу, на вершине кургана под который вас сгребли бульдозерами и танцую. Я презирал вас при жизни за вашу неспособность жить в гармонии и взаимном уважении, а после того как вы издохли, презираю еще больше. Ведь вы даже умереть по-человечески не смогли и утянули за собой в яму тех, кто заслуживал жизни и счастья, кого я любил, кого я уважал, кого я ценил. Миллионы детей, миллионы чистых и светлых людей погибли по вашей вине. По ним моя скорбь, не по вам. По ним плачет моя душа, за них мой дух требует мщения. О, с какой бы я радостью оживил бы вас вновь и с каким бы наслаждением вновь всех до единого пустил под лезвие, под огонь.… Но, к сожалению или на счастье, я этого не могу сделать и не имею права. Вас уже наказали, и было бы не справедливо вновь наказывать. Мне же лишь предстоит завершить начатое божье дело — очистить наш мир до конца. Я надеюсь, что у него хватит сил оправиться после всего этого дерьма, что вы наворотили в нем. Он прекрасен был, без вас, он уже прекрасен, стал без вас, а когда время смоет все поганые следы после вас – наш мир станет вновь цветущим и счастливым местом для всех божьих созданий. И так хочется верить, что больше никогда дети не зададут взрослым вопрос, на который не будет ответа”.
