Теперь он тоже смотрит в окно и кажется вот-вот потеряет ко мне интерес, из-за моего недружелюбного приема.

Я закончил с бутербродом и допил кофе. Появляется официант. Он несет мою рюмку коньяку и на его лице тревога. Кажется он даже побледнел от испуга. Его мимика выражает сожаление, что я вынужденно оказался в подобной компании. Он ставит рюмку не стол. И отступает на пару шагов. Теперь он позади выпивохи и выжидает. Кивком показываю, что все в порядке.

Пьяница снова поворачивается, словно и не заметил подошедшего официанта, и видит рюмку передо мной. Его взгляд наполняется благоговением. Кажется это его божество.

— А вы тоже выпиваете? — с каким-то восторгом интересуется он.

Я молча беру рюмку и опрокидываю одним залпом. А затем, не поведя и бровью, ставлю ее на стол.

Он с нескрываемым восхищением смотрит на меня.

— Доброй ночи — отвечаю я и встаю.

Кажется я погорячился в своей прыти. Поезд начинает довольно резко замедляться. Я теряю равновесие и чуть не разваливаюсь на полу. Рюмка проносится мимо моего соседа и разбрасывая снопы искр, от окружающих ламп, падает на суконный пол и с глухим стуком катится по нему. На кухне раздается раскатистый звон падающей посуды.

Я чертыхаюсь, держась за стол, удивительно прочно привинченный к полу.

— Да что они там себе позволяют? — слышу я свой голос.

Минуту длится тишина. Мой ночной «приятель», растянувшись на полу, испуганно озирается. Из кухни выползают двое — официант и повар — довольно молодой и очень толстый парень, со слабовыраженными чертами на добродушном лице. Оба недоумевают и немного встревожены.