Я отложил книгу на диван, поодаль от себя, и молча, в упор, смотрю на жену. Она чувствует на себе мой взгляд и ее глаза бегают, словно сопротивляются естественному порыву взглянуть в ответ.

Наконец не выдержав, она смотрит мне в глаза и вскинув голову с вызовом спрашивает:

— Ну что?

— Ничего.

— Почему же ты на меня так нагло смотришь?

— Ну что ты, дорогая. Тебе показалось — язвительно парирую я.

Она снова резко вызывающе отворачивается. Она делает так очень часто. Наигранно начинает дуться и строить из себя недотрогу. В нашем возрасте это одна из немногих возможностей проявить чувства, отличные от обыденных — досады и усталости. А впрочем еще и нежности, и какой-то стерильной, неестественной радости. Мне это нравится. Так я каждый раз, словно вновь завоевываю ее.

***

— Думаешь он уже там? — спросил я, бессмысленно глядя в темноту за окном.

— Кто? Твой брат? — откликнулась она, оторвавшись от журнала и открыто глядя мне в глаза.

Ее лицо приобрело то, холодно-безразличное выражение, которое всегда проявляется, когда наши разговоры касаются семьи — словно ничего нового она не надеется услышать, ведь все это мы обсуждали множество раз.

— Да…

— Конечно уже там. Ты же сам знаешь.

— Знаю. И мне снова придется пройти через это.

— Несомненно.

— Вот хоть бы раз, его очень важные дела не позволили ему явиться раньше и не успеть подстроить ее настроение на этот, удобный ему, лад.