Выпрыгнув из вагона, я буквально сразу почувствовал разницу между одеждой деревенского жителя и городского пижона. Под брюки сразу набился снег, обжигая кожу под штаниной, а пронизывающий горный ветер выдул все тепло из под пальто. Я поежился. Окружающий воздух свеж и морозен, сковывает дыхание, от неожиданности я сдерживаю вдохи — пытаюсь дышать ровнее и не так глубоко. Повсюду вокруг, сколько видит глаз, скалы. Они настолько величественны и отвесны, что даже безумное количество снега выпавшее вчера не в состоянии накрыть их.
Свет в окнах поезда теперь горит ярко и мягким светом разливается по сугробам. Пассажиры прильнувшие к окнам, глазеют вокруг и оживленно беседуют. Некоторые, особо любопытные, уже выпрыгнули из вагонов и теперь как дети, соскучившиеся по зиме, дурачатся в глубоком снегу или вытаптывают дорожки вдоль вагонов пытаясь разобраться, что происходит. Вокруг столько движения, что это даже напоминает мне перрон в тот день, когда мы тронулись в путь. Не хватает только провожающих.
Чуть в стороне я заметил нашего проводника, он стоит закутавшись в теплый тулуп из собачьей шерсти и нервно курит.
— Что случилось? — интересуюсь я.
— Ничего не сказали. Говорят, мол, помогайте пассажирам. Остановка ненадолго.
— И это все? — с легким нажимом спросил я.
— Это все что сказали — с заметной усталостью ответил он и глубоко затянулся сигаретой.
Недовольный я отвернулся и направился в начало поезда.