— Просто вспомнил из детства — с неловкой улыбкой пояснил я.
Сторож кивнул и направился к выходу.
— Еще минуту — кинул он на ходу и вышел наружу.
Его не было минут пять, но когда он вернулся, он держал в руке ту самую, из детства, сухую хворостину, слегка прихваченную снегом. Он отряхнул ее и протянул ее мне. Затем, предложив встать, подвинул мое кресло поближе к камину.
— Вы сидите, запекайте. Я приготовлю еще кое-что.
Устроившись у самого камина, я аккуратно нанизал корку в том месте где она была поплотней, чтоб не проворачивалась, и вытянул над огнем. Сторож снова скрылся за дверями.
В этот раз его не было подольше и когда он вернулся, он выглядел довольно запыхавшимся и разрумянившимся. Он торжественно вытянул на раскрасневшихся ладонях несколько чистых картофелин. Похоже он еще и вымыл их там, на морозе.
— Вот. В яму лазил за ними.
— Спасибо огромное — я постарался вложить в эти слова всю мою признательность. Было так чудесно, в таком забытом всеми месте, встретить такое гостеприимство.
— Сейчас завернем в фольгу и будет как надо.
Порывшись в комоде, он извлек клок довольно мятой фольги и бережно завернул каждую картофелину. Затем, подкинув на самый край камина, кочергой собрал вокруг них угли. Через пол часа картошка была готова. Стоит ли говорить, что я с удовольствием скушал и ее.
После импровизированного ужина, порядком подкрепившись и согревшись, мы сидели у камина, вытянув к нему ноги, и глядели на переливающиеся огненно-красным угли. Сторож больше молчал. Думаю он отвык от разговоров, целыми днями поглощенный в себя, а может ему казалось невежливым расспрашивать гостя и докучать ему.