— Ты прекрасно знаешь, нам нельзя в больницу. Сами справимся. Можно к ней?

 — Иди, конечно. Только не говори о том, что случилось. Постарайся не расспрашивать, что произошло. Ее психика все еще очень слаба…

Там стоял полумрак. Мягкий, спокойный и безмятежный. Девушка лежала на спине, укрывшись тонким одеялом по грудь, и судя по неровному дыханию и вздрагивающим полуприкрытым ресницам, не спала. Длинные волосы черной спутанной волной в беспорядке раскидались по подушке. Маленькие порезы на лице уже превратились в темные запекшиеся полосочки, большие синяки оставались все еще фиолетовыми, а те, что поменьше уже проходили, желтыми пятнышками окрашивая тонкую бледную кожу. Жалость к истерзанной девушке резко колыхнулась в душе, как и ненависть к ее мучителям.

 — Привет..- тихо проговорил я, присаживаясь на маленький стульчик у кровати. Девушка промолчала, только медленно разлепила ресницы, устремив свой взгляд в потолок.

 — Ты помнишь меня? Я приходил к тебе недавно…

 — Что вы хотите… — с трудом проговорила она таким хриплым голосом, словно до этого молчала целую вечность. – Что вам всем нужно от меня?

 — Почему ты ничего не ешь? Бабушка не вкусно готовит?

 — Не знаю. Я не пробовала. — Марина.. — я осторожно погладил ее по черным и густым, красиво вьющимся волосам, разбросанным по подушке. – Так больше нельзя… Анна сказала, что ты уже можешь ходить.