— Да жива она, Вань… — тихо сказала пожилая медсестра, подняв на меня взгляд из-под старинных очков в роговой оправе. — А то ты смотришь так, будто случилось что…

 Толстые линзы делали ее глаза такими большими, что почти всегда это выглядело забавно, и само по себе вызывало улыбку… но не в этот раз. С полминуты я смотрел на нее, не в силах ничего ответить, стараясь усмирить свое взволнованное дыхание и ноющую боль в сердце.

— Она тебе настолько дорога? – тихо спросила Анна, всматриваясь в мое встревоженное лицо.

 — Мне сейчас не до разговоров, Ань… — быстро ответил я, стараясь отгородиться от ее вопросов, и накидывая на себя обычную небрежность. – Как она..?

 — Даже не знаю, как тебе сказать… Здорова, но почти все время лежит в своей комнате с задернутыми шторами. Никуда не выходит и десятый день ничего не ест… Ей приносят еду в комнату. И потом забирают нетронутой. Какое-то питание она получает из моих капельниц… Но разве это много… Я несколько раз пыталась поговорить с ней… но всё бесполезно. Она гибнет, Ваня…

 У меня сжимались пальцы в кулаки. Отчаяние залило такой волной, что все зажгло внутри, а грудь налилась такой тяжестью, что стало трудно дышать…

 — Нет. Это неправда. – слова вырвались из моего горла с такой силой, что женщина вздрогнула.

 — Я не врач-психиатр, а простая медсестра. Ничего не понимаю в этом. Ей нужно в специализированную клинику. Только там, возможно, ее поднимут на ноги.