Охота вызывала у меня двоякое чувство. С одной стороны, выросший с дедом, понимавшим толк в этом промысле, я мечтал стать хорошим охотником, и быть во всем не хуже его. Но с другой, кровавые расправы с беспомощными зверьками вызывали у меня стойкое неприятие. Мне было не столь жаль подстреленных мною диких уток, как этих бедных зайцев, которых дед Аким безжалостно забивал прикладом старого ружья.

 Но я не успел. Марина уже опустилась на колени перед маленьким пойманным зайцем, ласково гладя ладонью по его большим серо-белым ушкам. Лесной зверек так впился когтями в землю, что стал почти плоским, всем телом распластался по траве, со страхом посматривая на нас большими темными глазами. Я побоялся нарушить это хрупкое равновесие между девушкой и зайцем. Он мог в любое мгновение испугаться как моего резкого движения, так и громкого голоса. А что могло бы быть потом… я боялся даже думать.

 — Интересно это он или она? – тихо проговорила Марина, безрезультатно попытавшись заглянуть ему под хвостик. – Хотя пусть это останется твоей маленькой тайной, да?

 И тут она перепачкалась в заячьей крови. От маленькой задней лапки, провалившейся в безжалостные железные зубья дедовского капкана. И сразу изменилась в лице.

 — Отпусти его. – потребовала девушка от меня, поднявшись на ноги и смотря на меня в упор своими блестящими серыми глазами. – Сейчас же.