И Рэймонд подцепил вилкой хороший кусок мяса и запихал себе в рот.
-Ты ведь что-то хотел сказать?
-Ты сам заткнул мне рот закуской! – заметил Рэймонд, нарочито чавкая.
Джек расхохотался.
-Все как всегда! Все как всегда…
-Это ты сказал о смирении. А я… — Рэймонд резко посерьезнел. – Понимаешь, не срабатывает. Со мной вот никак! Смерть Ферри, а до нее та история…
-Что ты имеешь в виду?
-Историю, о которой мне напомнила эта наша незнакомка. То, что она сказала…
Рэймонд поднялся и прошелся по комнате, остановился у окна. Вернее, это была выпуклая стеклянная стена, через которую на улицу красовалась наряженная елка, сверкавшая сейчас гирляндами огоньков. За окном же стояла непроглядная темень, заполненная снегопадом, готовым, кажется, проникнуть даже сюда, в тепло натопленную комнату с мягкой, уютной мебелью, ковром заглушавшим шаги… Снег набил бы ее доверху, и все-все, что сейчас здесь находилось, все, что согревало и успокаивало, оказалось бы погребено под ним, холодным, белым, безмолвным…
-Что за история? — тихо спросил Джек. – Что сказала девушка?
Рэймонд обернулся, и Джеку стало не по себе от его взгляда.
-Она произнесла мое имя, сказала, что больше не хочет виски…
-Как странно! – удивился Берт. – Может быть, находясь в этом состоянии между реальностью, которая ей так чужда, и миром, который почти закрылся для нее из-за травмы, она в тонкую оставшуюся щель еще принимает какие-то воспоминания? Ты поил ее водой, а ей она показалась виски в компании друзей?
