-Черт бы тебя побрал, Рэй! – вскричал Берт. – Черт бы тебя побрал с твоей выпивкой, твоим упрямством и еще Бог знает, чем!.. Как и все, я прекрасно знал о твоей страсти даже к самым нелепым гонкам и мы все вместе шумно отмечали победу. Но то, что ты усадил девочку за руль, то, что ты рисковал ее жизнью…

-Я и собой рисковал, Берти! – заметил Рэймонд. – Я ведь сидел рядом с ней, почти ничего не видя, но чувствуя ее волнение в напряжении мышц, слыша ее голос, который она изо всех сил сдерживала от дрожи, но это плохо ей удавалось. Напоследок, пока не взревел двигатель, я почти насильно влил ей в рот несколько глотков виски из фляжки, что таскал с собой. Это было необходимо, Берти, и не смотри так! Иначе, мы бы с самого начала плелись сзади, как черепахи. А так она решилась выжать из машины двести сорок миль, и мы летели над трассой!.. Она страшно боялась! Я просто чувствовал это, даже не дотрагиваясь до нее, а глаза увидел лишь на третьем круге, когда она уже знала трассу, когда машина уже слушалась ее, а она чувствовала машину… Я не дал ей сделать несколько ошибок, я подсказывал, как мог, но она сама, САМА, Берти, была необыкновенной молодчиной!.. Да, мы выиграли практически случайно – этот идиот Даг, хоть и был хорошим гонщиком, но его злость, его душевная гниль испортили ему все. И не только тогда. А в тот день он решил под конец, хотя явно шел на обгон и выиграл бы, спихнуть нас с трассы. Просто спихнуть и возможно, искалечить – скорость была сумасшедшей! Но эта девочка ухитрилась повторить свой вираж на велосипеде, ускользнув от него, отчего он вылетел сам. Не смертельно, и даже к финишу пришел, но проиграл… Кричал он, конечно, много и не по делу, но его ребята были свидетелями и подтвердили по-честному, что мы были не виноваты, что он сам нарвался… Я даже не помню, как сунул деньги в карман, хотя, то были по праву ее деньги, не смотря на то, что машина моя. Эта Элли, она выбралась на финише из машины, она едва могла отдышаться, упав руками на капот, она смеялась и плакала от волнения, а потом долго дрожала в моих руках, а я шептал какую-то чушь, пытаясь ее успокоить. Достал фляжку с виски и дал еще выпить – напряжение, граничившее с истерикой, необходимо было снять… Вы помните, Берти, как мы вернулись. Выпивка полилась рекой, пила и Элли. Все радовались, даже толком не понимая, в чем, собственно, дело, меня заставили спеть, и она слушала меня, раскрыв рот и сияя уже пьяненькими, но счастливыми глазами, растрепанная, даже смешная, но такая… желанная!.. Наконец, виски доконал ее, и Ферри, подмигнув мне, отнес ее в собственную спальню, уложил там и запер дверь… Джина следила за мной, дулась, но, видимо, наблюдая меня рядом на протяжении пары часов, она успокоилась и снова улыбалась, снова стала привлекательной… О, да, ребята, я знал, я уже тогда, пусть пьяный, знал, что надо было делать! Только снова поступил не так… Какими же сложными кажутся правильные решения тогда, когда они необходимы, и какими простыми оказываются, когда уже поздно! Я женился на Джине в том же году, а, спустя всего три года, развелся безо всякого сожаления. Если не считать жуткую горечь оттого, что ради той, которая этого не стоила, я не просто потерял, я натурально сгубил, возможно, единственное свое счастье…