Я осторожно, с особой тактичностью вошел в кабинет и шепотом проговорил:

– Нель, ты чего?

Она испугалась от внезапного голоса и, подпрыгнув, резко встала с подоконника.

– Ничего. – ответила Неля, признав меня.

– Ты заболеешь, закрой окно. – сказал я, подходя к ней, – Ты чего одна сидишь здесь? – я положил руку ей на плечо, но тут же убрал и резким движением закрыл окно.

– Я Инессу Михайловну жду. У меня допы. – она говорила тихо, никакой энергии в ее голосе не присутствовало.

– А чего грустная такая? – кажется, сказав это, у меня у самого на лице отобразилась грусть.

– Я не грустная. – глаза ее захлопали.

– А какая?

– Обычная.

Я весь был на взводе, встревоженный ходил из стороны в сторону, считай кружился возле Нели.

– Постой и сядь, давай поговорим. – я указал рукой на подоконник.

– Зачем…

– Давай, – просящими глазами я посмотрел на нее.Она села и возле нее сел я.

– Нель, я с самого начала это заметил… И давно у меня было желание поговорить…Что-то происходит. Ты всегда хочешь казаться жизнерадостной, делаешь вид, что счастлива, светишься вся в компании, но все равно проскакивают моменты, когда твоя маска на мгновения падает и ты становишься какой-то отчужденной. Тебя что-то гложет. Это твои глаза выдают.

– Все хорошо, Данил, правда! – она как-то нелепо засмеялась; но по-видимому сразу же осознала свою нелепость, и улыбка ее медленно сползла.

Она попыталась встать. Я заметил этого и среагировал быстрее, легонько ухватив ее за плечи и сказав шепотом: «Не надо, присядь лучше, пожалуйста».