– Саша? – искренне удивился я; мое представление об однокласснике резко перевернулось.

– Ага. Мальчик, которого в вашем классе презирают, да?

– Не презирают… На него внимания просто особо не обращают… Что он есть, что его нет. Саша через такое прошел… Я и не знал, никто не знал.

– Правильно. Он особо не трепался этим. Я бы тоже не стал. Саша – обозленный на весь мир ребенок. Ему не дали любви от рождения и оттого он цеплялся к каждому, казалось бы, источнику тепла, но каждый такой источник оказывался мнимым. Каждый лучик тепла обжигал его, поэтому Саша и перегорел. Он поглощен ненавистью к окружающему. И, кажется, только я способен действовать на него и только меня он не хочет испепелить.

– Он многим моим одноклассникам казался странным всегда. Его раньше… Его в среднем звене за родимое пятно дразнили…

– То-то же, пятно же, прямо на переносице, яркое отличие от остальных индивидов.

Больше всего в тот момент мне хотелось приобнять Сашу и сказать ему, что все будет хорошо, что он не заслуживает всего того, что пережил. Стыд меня пробирал. Мы с одноклассниками относились к Саше, как к никчемному таракану, сидели с ним в одном классе, смотрели на него и даже не догадывались, что происходило в его голове, не представляли степень всех душевных бурь; внутри него свирепствовали разом все катаклизмы.

– Послушай, – обратился я к Диме, – Ты почему мне рассказываешь такие личные вещи о нем? Думаешь, он бы хотел, чтобы я все это знал?