Когда мы вернулись, стол уже был накрыт; Амина с кем-то разговаривала по телефону, а мадам Бенуа потрепала меня за небритую щёчку, спросив, умею ли я пользоваться китайскими палочками. Бенуа переоделся, прикрыл двери переговорной и вернулся с двумя бутылками красного.

— Мясо благородного оленя, – Бенуа громко озвучил название блюда и, недолго церемонясь, принялся его жевать, теребя ножом и вилкой. Мадам Бенуа отправляла все салаты и соусы поближе ко мне: салат из спаржи – оказался тем самым блюдом, которое я неумело прихватывал китайскими палочками.

— У меня тост! – Бенуа поднялся с места, – хочу произнести его стоя, за Россию, за нашу любовь!

В такие моменты хочется кричать ура! И такие моменты необходимы, чтобы многое переосмыслить. Как, например, неловко бы было, если бы я так и сделал – крикнул ура! А почему, собственно, неловко? Сейчас возьму и крикну, заодно и проверим, умеют ли французы кричать его тоже.

— А знаете ли вы, что я служил во французском легионе? – расщедрившийся на чувства Бенуа попросил Амину принести из его кабинета фотоальбом. Когда Бенуа становился лапочкой, его голова начинала двигаться как у собачки на автомобильной панели. — Вот я в Алжире, а вот в Египте.

На черно-белых фотографиях поджарый молодой человек позировал на фоне солнца и верблюдов.

— А вот переброска в Хой, ох, и задали мы там жару. Вы были когда-нибудь в авиационном ангаре в полдень?