Под многовольтными проводами с прекрасными живописными видами и мелкими падлаватыми одуванчиками отдыхали горожане. Откуда-то доносился звук газонокосилки, а запах свежей травы смешивался с дымом от шашлыков. Кто-то с разбега нырял в воду, а кто-то продолжал плавиться, лёжа у реки. В тени деревьев сидела компания молодых людей, которые играли в домино. Один из них – по виду цыган, младых лет, ему бы жить да играть, что-то весело выкрикнул и, разбежавшись, нырнул своей чернявой головой в мутную тину. Компашка рассмеялась, видимо, не сильно приняв потерю. Цыган долго не выходил на берег и вообще пропал с радаров. Когда его хватились, то от внезапно подступившей несообразности всем стало неуютно: приятели метались, устраивали ор, переходивший в пощёчины и взаимные обвинения. Неподалеку, на том же берегу появилась группа молодых людей – учащиеся средних классов – человек 15-20 во главе с сопровождающими. Молодёжь в пёстрых футболках обсуждала план действий, а сопровождающие лишний раз давали инструкции. Включилась музыка, дети запрыгали как зайцы, вокруг них пошел разноцветный дым из шашек – снимался детский музыкальный клип. Сопровождающие снимали происходящее на видеокамеру, меняя ракурс. Но как бы они не старались, в кадр помимо прочего хлама попадали Валерий Петрович и Тодосий. Их обгоревшие на солнце физиономии не давали покоя оператору. В кадр попал даже цыган, который ниже по течению на берегу простой, но скрытой реки лежал в окружении своих несчастных друзей.
Откуда-то – из кустов к артистам припрыгал подбитый желторотик и смотрел на них болезненным взглядом. Его пытались изловить, чтобы починить ему крыло, но вдруг тот упрыгал к прохладной воде. Подплыло семейство уточек: мама – на чеку, утята повторяют её жесты. Валерий Петрович надкусил яблоко и бросил кусочек в воду – нырка его тут же подхватила, оставив для молодого потомства. Петрович бросил ещё раз – история повторилась. Петрович подумал, а как поведёт себя семейство, если бросить яблоко целиком; глупо, конечно, но так он и сделал, – утки, не прикоснувшись к плавающему плоду, посмотрели на него как на неприкаянного, и уплыли, посчитав, быть может, что Петрович огорчён жизнью. За всем этим наблюдал Тодосий:
— Юграша не приведёт к рассвету, вы как были охотниками на мамонта, так ими и останетесь.
Процесс кормления уточек уравновешивает, как они великолепны, не дерутся за брошенный им кусок, ласковые, тревожные. Совсем не хочется в такие моменты говорить о генеральских должностях, геополитике и ошибках руководства, но только не для Петровича. В ход шли аргументы, насколько соседнее государство после того, как мы его присоединили, не утянет нас на дно в плане процветания и просвещения. Тодосий подтрунивал над рассуждениями Петровича и говорил, что мы уже – на дне, которое осталось пробить.
Валерий Петрович с сочувствием относился к своему партнёру по тяготам сценической жизни и не только, но сам тяготился преимущественно размышлениями о несбыточных надеждах. Петрович вообще был любознательным по своей природе человеком и не всегда соглашался с мнением многих художников и режиссёров. Однажды он пририсовал шариковой ручкой глаза на абстрактной картине «Три фигуры» из Третьяковки, за что ему вчинили вандализм. «Почему нет глаз, рта, никакой красоты», – говорил он на суде, заявив, что пририсовал глаза на картине Анны Лепорской по просьбе детей.
Тодосий тяжело вздохнул и взял наливное яблоко, накромсал его по кусочкам и начал разбрасывать в воду, приглашая птиц. Утки вновь подплыли. Мама и четыре утёнка, совсем рядом.
— Как в них можно стрелять, не понимаю? – он кидал кусочек за кусочком, а мама распределяла между потомством то, что доставалось ей. Тодосий докусал яблоко и уселся на траву, – утки немного задержались, как бы спрашивая: «С тобой всё в порядке?»
На мой взгляд, этот рассказ получился лучше предыдущего «Манёвр пенки» (говоря о серии «Москва. Редакция»). Манера и подача текста во многом остались те же, а именно: чувствуется огромное желание высказаться, самовыразиться, но словно вы не знаете точно, как и о чём. Потому вновь многие моменты и эпизоды воспринимаются, как вырванные из контекста. То есть, это фактически тот подход, о котором принято говорить «пою о том, что вижу».
В таком подходе есть две стороны.
Положительная – та, что эти моменты были зафиксированы умением подмечать необычное в обычном, подчёркивая микрокосм в каждом субъекте и объекте, превращая некоторые предложения в отдельные мини-притчи. Они описаны в определённом моменте, потому были пойманы, услышаны, схвачены и просто случайно попали на вашу авторскую антенну, которая адаптирует в текст всё; кажется, будто вы наблюдаете за жизнью через отдалённый бинокль и фиксируете всё, что там видится, хотя и не пропуская это содержимое через себя.
Вдобавок, сам собой получается интересный приём, когда мысль преподносится как раз откуда-то не то с середины, не то с конца – оттуда, на что упал взгляд.
Отрицательная – поскольку общий подход во многом схож с тем, который был в первом рассказе этой серии, то снова чувствуется концентрированность и сжатость мыслей; иной раз невольно возникает желание словно «распрямить» или же «развернуть» предложения, которые так плотно построены по своей синтаксической структуре. И, опять же, как я думаю, всё увиденное через бинокль и пойманное антенной стоит больше дорабатывать, адаптируя под читательское восприятие.
И далее: → spetsifikaciya11
→
В целом, как уже было сказано, этот текст получился более логически связанным и однородным, хотя всё равно хотелось бы пожелать его доработать. Так, некоторые реплики не совсем логически связаны между собой, и читатель не совсем до конца может уловить дебаты персонажей.
На странице четыре как раз после контекстного диалога довольно неожиданно поставлен монолог-рассуждение о жизни и мировосприятии – с одной стороны, он излагается искренно и иронично, с другой же стороны там улавливается нечто серьёзное и глобальное (переданное через повседневное). Почему бы не сделать этот монолог лирическим отступлением, каковым он фактически и является? Но для такого полноценного вставного эпизода его вновь нужно доработать, сделав его более литературно-художественным, потому как в таком виде он воспринимается скорее как личное рассуждение.
Однако всё же в «Волк и заяц» есть деление на эпизоды, а также общий фон, каковым являются аниматоры. То и другое во многом облегчают понимание текста и даже позволяют лучше проникнуться атмосферой мира героев (а не только чувствовать себя «в голове» у автора и видеть происходящее исключительно его взглядом).
Наконец, стоит отметить и саму повествовательную часть (до которой очень нехорошо очередь подошла только сейчас). Как мне кажется, по жанру это больше всего похоже на трагикомедию
– ведь во время прочтения чувствуются и смех и грех в равной степени, а местами горькая ирония, которая выражена через остроумие. И такой воздействующий акцент, безусловно, ваше сильное место.
Также хотелось бы отметить необычный финал, который поначалу воспринялся как ещё одна притча, только на сей раз полноценную и с переносом в прошлое, но на середине заключительного абзаца стало понятно, что это… не совсем притча, а в последних строчках и вовсе перед нами предстал едва ли не абсурдный сюрреализм.
Поэтому, если «распрямить» этот текст и дозаполнить отсутствующие кирпичики, или, проще говоря – доработать его, то, несомненно, это будет стоящий литературный этюд! (Включающий в себя поток сознания и лирические отступления.) spetsifikaciya11
spetsifikaciya11 как всегда четко, по полочкам, как и нужно, до тонкостей. Начинаю понимать, что к чему. Оно и понятно, какой-то волк с зайцем,, какие-то уточки. Все верно, все правильно. По идее, вы сейчас как читатель, да и вообще ценитель находитесь в процессе, когда наносятся на холст краски, и больше все похоже на спектральный анализ при рассуждении. Нужно податься немного назад, чтобы увидеть картинку в целом. Картина, как я уже сказал, в процессе написания, и мне как автору доставляет удовольствие выводить, пардон, каракули при всех. Это мне нужно для того, чтобы в последствии представить «картину» на выставке в готовом виде. Поэтому, я здесь не то, чтобы соглашусь с вами, или не соглашусь, а немного предвосхищу события, которые можно уловить, отстранившись, и понять, какой особенностью связаны все главы. «Волк и Заяц» в данном случае является лишь сегментом. Без общей картины вам будет трудно уловить раскрытие смыслов. По задумке, которая присутствует со мной, рано или поздно должно наступить прозрение, очищение, освобождение … Поэтому мне понятен ваш дискомфорт, который неизбежен от непонимания картины целиком.
С технической точки зрения — целиком и полностью поддерживаю замечания. Грех не прислушаться.
Благодарю вас за ваше время и энергию, которые вы тратите на мой путь. sluice
sluice Благодарю за оценку отзыва и за обратную связь.
Я тоже начинаю улавливать вашу загадочную особенность вести повествование в духе мыслелёта. Просто, пытаюсь понять, делается ли так по задумке или от неопытности, но, исходя из вашего ответа, похоже, что это намеренная авторская стилистика.
Буду читать дальше и сравнивать рассказы между собой). spetsifikaciya11