Лодка тихо подходила к огням. На траверзе был остров Мафия. Везли бананы, мангровый лес и женщин с каштановыми волосами. В вечернем городе, запертом своей строгостью, стояла духота как бывает перед грозой. Горожане ловили разогретые на волнах воздушные массы, а кто-то продолжал оставаться в тени развесистых акаций. Деревянный пирс уже прохудился, ходить по нему можно было только скрепя ржавыми скобами, а думать, что его когда-то починят – было не принято. Экипаж бросил швартовые, но человек в погонах и с обезьяньими повадками не хотел нас пропускать на берег – офицера быстренько окрестили «оспой»; наконец, пришвартовавшись, и, постояв у стойки прибытия, я заметил туземца в синих сланцах и спортивных штанах. У него в руках была сумка или пластиковый пакет: мужчина лет шестидесяти ошивался на пристани и подошел к сидящему на конфискованной софе портовому работнику – протянул ему жетон или монету. Тот покрутил её в руках, пока туземца не окликнула его жена: она вернулась из дамской комнаты и тут же начала причитать и размахивать своими пухлыми ручонками у его несчастной головы. Поверженный постоял еще немного, вернул свою безделушку и поплелся к выходу.
Перед нами открыли дверь, и мы вошли в роскошный холл Хайятт Редженси Дар-эс-Салам, стараясь не привлекать к себе внимания. Обслуживающий персонал шнырял по коридорам: девушки с собранными назад волосами и парни в строгих костюмах. Конференция по международной безопасности – запущенное с недавних пор явление, тешило себя «историческими вызовами», «худшим кризисом в Европе» и «инвестициями в собственную безопасность и процветание». В качестве особой миссии организаторы решили подключить к участию представителей различных конфессий, а по сути – сторонников пропаганды существующего режима. Как раз напротив нас место с табличкой досталось почтенному Паша Гани, переводчик которого все время запинался, переспрашивая, точно ли он передает смысл слов своего патрона:
— В этом исходе пандемия не имеет более никакого значения; при данности мотива мы имеем дело с сокрушением духа; в этой связи мы вынуждены впредь быть не только осторожными, но будем вразумительными, чтобы не навлечь на себя гнев свыше.
Его подхватил Пилям – представитель службы экономической безопасности поверенных лиц:
— Солнце – как чаша с пловом сегодня перекатило за горизонт и нашло меня в глубине моих рассуждений. Недавний взрыв в районе Султанахмет в Стамбуле во время праздника, когда весь Капалы Чарши давал большие скидки, а я покупал браслет из оникса, – он покрутил на своем запястье золотыми часами, – показал и доказал, что есть не только людские потери, но за этим праздником кроется крах последних надежд.
Я представил мощный взрыв. Кругом синий дым, гарь, сидит на полу оглушенный посетитель смотровой площадки, из него хлещет алая кровь, и он в агонии умоляет: «Передайте Маше, передайте Маше» – глупо наверно сидеть на кровати в трусах при молодых медсестрах; добравшись же с тяжелой одышкой до двери уборной, после долгих дней пролежней – не сделать комплимент молоденькой медработнице – еще глупее.
— В первую очередь, осуществилось крушение инвестиций, во-вторую – обвалился курс американской валюты. Мир шатнулся, но устоял – правда, в чемодане у меня теперь просроченные облигации, – Пилям опять покрутил часы вокруг запястья.
«Да, уж, я и сам оглушен и просрочен; было бабье лето с тополями, тишина, спокойствие и страсть. Хочешь ещё раз на аттракцион? Записывайся в очередь».
Пилям посмотрел на меня укоризненно, кажется, он заподозрил, что я играю с его мыслями. Затем, как будто определившись, наконец, что я принадлежу к касте неугодных, посланник сатаны с рыжими кудрями и наполненными кровью глазами раздул ноздри, от чего стал похож на переспелый абрикос:
— Ещё один несогласованный с нами шаг и будет вам харам на этой земле, – с его губы слетела слюна.
Все это время за столом сидел и слушал внимательно профессор Вишванхарри, одним из первых в свое время отметивший сходство Танганьики с озером Байкал. Казалось, он больше читает мои мысли, чем слушает весь этот вздор:
— Серия массовых расстрелов из автоматического оружия, которая прокатилась по планете – это обратная сторона недавней глобальной самоизоляции, или я чего-то не понимаю?
Российская сторона одобрительно закивала и вопреки дипломатическому курсу событий заказала покурить кальян добрых намерений. Те же, кто отказался от трубки мира, продолжали усердствовать в пользу мировых экономических потрясений ранее из-за пандемии, глобальных изменений климата или прежних финансово-экономических неурядиц, а теперь – еще и из-за катастрофически ширящегося продовольственного и энергетического кризисов, усугубляемых войнами.
Сильно. Грустно.
Впечатлила взаимосвязь тех географических мест с заглавием серии. То есть, героя-рассказчик путешествует, находясь в командировке, перед нами очень красочные описания быта другой культуры, но всё это преподносятся как будто через око московской редакции, которая есть единственный мир (как в любом другом фильме/мультфильме/сериале, например, детективном, и даже если действие происходит не в полицейском участке, а где-нибудь ещё, то всё равно главной точкой, вокруг которой всё вращается, является тот замкнутый мир).
Прошу прощения за уход в сторону.
Описано грустно, потому что иронии и остроумия здесь нет практически совсем, тогда как здесь особенность составления текста состоит несколько в другом, в отличие от предыдущих текстов. Если в «Волк и заяц» это был отстранённый взгляд из бинокля, персонажи из которого затем были, наоборот увеличены до микрокосма в мировом масштабе, то здесь каждое описание напоминает прощание с жизнью – будто всё это воспринято предельно честным и незамутнённым глазом в последние отведённые дни, а вместе с ним и отчаяние самого героя. Мир продолжит своё странное и бессмысленное существование, в который помещены люди, но уже без него. Отсюда и минорная интонация.
Правда, иной раз казалось, будто повествование происходит во сне, как, например, эпизод со свиньёй на одиннадцатой странице (когда герой обнаружил её голову, прилипшую к его телу).
Иной раз казалось, что меня поглощает гипнотический реализм (что, отчасти, коррелируется с предыдущим абзацем), в котором неожиданно нашлось место для погони и экшена. К слову, понимаю, что эпизод с погоней имеет символический характер, а не только буквальный, но… не совсем понимаю, как герой оказался с пляжа на борту самолёта – такой скачок вызывает ощущение «проглоченного» действия, которое на сей раз довольно сложно оправдать авторской задумкой. Либо это ещё больше усиливает ощущение происходящего во сне. Словом, пунктирная неравномерность описания мест действия, когда одно из них прописано максимально подробно, а потом героя словно телепортировали в другое пространство – может всерьёз путать читателя. Да, такой лабиринт для читателя может быть задуман специально, но думаю, что не всегда это выглядит, скажем так, толератно по отношению к читательской аудитории.
Изложенных мыслей здесь тоже очень много – они дополняют предшествующее действие, но в этой работе они выглядят более логично. Или у меня уже есть привычка лучше понимать, почему это сделано именно так.
В репликах чувствуется огромная усталость, и мне следует дорасти или аналогично устать, чтобы постичь включённые диалоги и суметь дать им оценку. Либо, как вариант, это может быть единственной иронией, но на сей раз по отношению к читателю, который и не должен постичь всего «заговора» из дискуссии рассказчика и Вишванхарри. Более резонно сейчас могу только заметить литературный «косяк», который встречается практически у всех писателей прозаиков: когда речь автора практически не отличается от реплик персонажей. Это было заметно в других предыдущих работах, но здесь проступило, пожалуй, слишком отчётливо.
Отдельное браво за финал. Он стал апогеем и квинтэссенцией того впечатления, с которого и начался настоящий отзыв.
P.S.: в этом тексте засветились рыжие кудри.. в другом рассказе уже были рыжие кудри, которых постигла схожая печальная участь… spetsifikaciya11
spetsifikaciya11 Благодарю за глубочайшую оценку прочитанной истории. Признаться, даже если бы вы сказали, что рассказ никуда не годный, из ваших уст это бы звучало высоко. А теперь к делу:
«Сильно. Грустно» — значит есть попадание. История так и задумывалась, хотя в некоторой степени автор не церемонился — скатывался в открытую прозу, что не совсем привычно для мистики. Но именно мистика помогла мне связать воедино порядок происходящего. Были позаимствован и экшен и размышления, которые отразились в диалогах. Для иронии просто не оставалось места.
Теперь: как герой сразу с песка на пляже оказался на борту жужащего лайнера? Вопрос остался открытым и для меня. Думаю разрыв из-за того, что я попытался перенести героя на борт в том же растерянном,подавленном состоянии, в котором его жизнь оказалась на волоске. Возможно, чрезмерно постарался, а возможно и нет. Но здесь я вас понимаю и скорее послушаю вашего совета, и сделаю некую связку в виде, скажем: «на борту я очутился как — не помню». В общем подумаю.
Теперь про смешение реплик героя и слов автора — оно так и есть, практически стирает все границы восприятия поступающей информации: становится не важно, да и непринципиально от Вишванхарри или от кого-то другого происходит откровение. Главный герой пребывает под впечатлением и осознанием того, что визави — прав, поэтому даёт ему волю самовыражения, отводя ключевую роль в общей картине действия и обстоятельств. Но думаю взять более обтекаемую форму, чтобы сильно не смущать читателя, к тому же проводить тонкую грань, о которой вы говорите, пока только учусь.
Для передачи чувств и эмоций были выбраны мистика и местный колорит аборигенов. Чуть прозы, экшена — блюдо готово. «Усталость металла», если сравнивать с диалогами — тоже присутствует, возможно слишком решил зачерпнуть глубину размышлений. Сам себя всегда ругаю за это. Глубина — вторична, главное — техника. Тоже этому учусь.
«Кинг Сайз для свиной головы» выбивается из основного списка структуры «Москва.Редакция». Однако, теперь и вам и мне становится очевидно, что история на этом не закончена и что-то должно обязательно случиться, а вот что — это уже станет ясно совсем скоро.
И наконец:
«в этом тексте засветились рыжие кудри.. в другом рассказе уже были рыжие кудри, которых постигла схожая печальная участь…» —
Вы наверно имеете в виду начальника службы безопасности по имени Пилям. Возможно. Но скорее всего, это совпадение. К тому же, Пиляма злая участь не успела настигнуть — для этого у автора не было «манёвра».
Спасибо ещё раз за высокую отметку за работу, которая как и все остальные — находится в стадии подвижности, поэтому вы так благосклонны и участвуете в ее улучшении, чему я безгранично признателен и всегда готов к замечаниям. sluice
sluice Вот это да – ваша обратная связь больше оставленного отзыва) Благодарю за такое подробное разъяснение – возможно, вы заметили, что благодаря вашим ответам критики становится всё меньше (на основе предыдущих рассказов), а мой комментарий состоит скорее из общих наблюдений.
Буду теперь иметь в виду на будущее! Только не совсем соглашусь насчёт соотношения глубины и техники – на мой взгляд, в целом они 50/50, но в отдельных местах где-то превалирует первое, а где-то второе.
Рыжие кудрям был посвящен ваш рассказ «Хэллоуин». И в конце с героем случилось нечто схожее, что и с несчастным в «Кинг-сайз для свиной головы». Понимаю, что это совпадение, но всё равно непростое. spetsifikaciya11
Свинья нечистое животное.
Старый Ирвин Эллисон с этим образом удобно работать из авторских побуждений. sluice