-Так она, что же, изуродована? – тихо спросил Ричмонд.

-Нет, сейчас уже нет. Ей пришлось перенести огромное количество операций, она почти полтора года пролежала в клинике, учась заново двигаться, ходить, вообще жить.

-А почему ее не оперировали в России? Кажется, у них сейчас и врачей своих хватает, и аппаратуры.

-В этом все и дело. Сам этот ее друг – мы его Бэном называем – и делал все операции, но понимаешь, он хотел не только вернуть ее к нормальной жизни, но и, как я понял, ознаменовать это возвращение, эту ее победу исполнением ее мечты. Она всегда очень хотела попасть в эту страну, в этот город и увидеть нас, «Королевский Крест», познакомиться с нами, пройтись там, где ходил Эдди, дотронуться до тех вещей, которые он держал в руках. Понимаешь? Это для нее неимоверно важно!.. А эти ее картины… Это отдельный разговор. Но я не стану сейчас распространяться, просто скажу, что она, как я понял, рисовала их…ну… просто потому, что иначе не могла. Я, вероятно, говорю сейчас странные вещи, но хочу, что бы ты понял – эта Мэри не старалась с помощью них привлечь наше внимание, не хотела навязывать их нам. Это вообще сделал ее друг… То есть… — Брэндон замялся, чувствуя, что уже запутывается, но продолжил, выдохнув и схватив пачку с сигаретами, — То есть, он просто захотел показать их нам, что бы познакомить нас с ней до того, как она, страшно смущаясь, сама предстанет перед нами… И она смущалась очень! И все же, она очень смелая, эта девочка, хотя, возможно, и сама этого не понимает. Вернее, Мэри обладает… обладает некоей силой, которая позволяет ей даже через смущение глядеть нам в глаза без тени фальши, самоуничижения или чего либо другого. Ты бы видел ее глаза!.. Ты пойми, она была бы счастлива узнать, что и ты увидел ее картины, ее удивительное ощущение нас. Тебя, в конце концов!!. И она очень хочет увидеть тебя… Ричмонд, не дай ей уехать разочарованной! Она очень милая и искренняя. Она заслужила хотя бы это счастье в жизни.