-Да нормально Кайл, нормально… Для него, как и прежде, существуют только его машины. Впрочем, это на так уж и плохо, если учесть то, чем сейчас увлекается молодежь.
-Ты стал просто невыносимо сварлив, Ричмонд! – попытался улыбнуться Джим. – Мальчишка занимается любимым делом, и я что-то не помню, что бы ты пытался когда-либо вложить в его руки барабанные палочки.
-Это да, — вздохнул Ричмонд и выпил. – Никогда не пытался. И на самом деле, мне грех жаловаться на него. Ему нравится то, что он делает, и у него явно хватит и ума и желания, оставив когда-нибудь гонки, заняться чем-то более спокойным и прибыльным. Он даже, кажется, начинает об этом подумывать.
-Ты все еще боишься за него? – тихо спросил Джим и положил Ричмонду руку на плечо.
Тот помолчал, прикурил сигарету.
-Ужасно боюсь! – бросил он и резко выдохнул. – Один Бог знает, как этот парень дорог мне!
-Ну, допустим, не только Бог! – заметил Брэндон, садясь рядом. – Мы все знали и знаем это. И почему – тоже. Да, и вообще, тебе очень повезло с ним, повезло после всего, что произошло, пока он рос. Все наладилось, встало на свои места, и вы по-настоящему обрели друг друга. Кайл – славный, очень славный мальчик! И главное – он твой, действительно, ТВОЙ сын.
-Он и ЕЕ сын, и это для меня важнее всего! – Ричмонд повернулся к Брэндону, и тому стало не по себе от его взгляда.
Видимо, за все эти годы тесной совместной работы и близкой дружбы он так до конца и не осознал, сколько переживаний связано у Ричмонда с его ребенком, его очаровательным сыном, родившимся очень рано – Ричи было лишь двадцать три – и принесшим с собой столько счастья и… столько боли?! Вернее, боль пришла потом, став следствием постоянного напоминания о кошмаре, положившем конец счастью.