Даже  растения  стали  какими-то  недвижимыми. Прервав  свой  рост, они словно  впали  в  некий  сонный  транс. Воздух, загустел, стал  каким-то монолитным  и  тяжелым. Стояла  такая  тишина, как  будто  все  вымерло  на этой  планете. Лишь  гладь  большого  озера, без  какого-либо  волнения  воды, блестела. И  в  ней  отражались  ночные  пока  еще  во  внутреннем  не  задетом галактическим  смерчем  рукаве  еще  живые  горящие  холодным  огнем  звезды.

  Но  эта  теперь  странная  ночная  сонная  идиллия  продлиться  уже  недолго. Эта  ночь  последняя  в  этом, пока  еще  живом  мире. Завтра  уже  здесь  ничего не  будет, как  сказал  им  Мануфусаил. Смерч  на  подходе. И  уже  проглотил несколько  звездных  систем  близ  этого  Солнца. С  другой  стороны  ночного неба  уже  не  было  видно  ни  чего. Только  беспросветную  на  многие мегапарсеки  могильную  черноту. Скоро  и  на  этом  месте  ни  будет  уже ничего, если  промедлить, ничего  кроме  пустоты  и  Хаоса. Даже  смерть потесниться  в  том  мире, который  образуется  здесь. Даже  ей  здесь  будет  не уютно.

   Моран  и  Ректу, что-то  говорили  любовно  друг  другу  на  своем рептилоидном  языке  в  этой  тишине, успокаивая  самих  себя  и  уповая  на спасителя. Они, стараясь громко  не  шуметь, даже  не  шипели, а  только пощелкивали  челюстями  с  коническими  мелкими  острыми  зубами. И  посматривали  на  вход  пещеры.