4

     Нерон выстпил в театре и, конечно, победил. Лавровый венок достался ему. Зал буквально содрогался от рукоплесканий, так как позади стояли преторианцы. Император был счастлив, как никогда, и закатил роскошный пир. Веселились все, но, когда лектик Нерона несли к Палатину, он вдруг приказал носильщикам остановиться. На стене красовалась надпись:

     «Слышишь, Нерон, это грохот?
      То боги на небе хохочут,
      Стихи твои прочитав,
      Жалкий ты рифмоплет!»

      Император не верил своим глазам, после такого успеха в театре. Он решил узнать, что скажет об этом Поппея.
      — Наверняка это был один из поэтов, который завидует твоему успеху. Не стоит обращать на него внимание, — ответила она.
      Тут вошел раб и сказал, что приказание императора исполнено, Агриппина мертва.
      — Ты знаешь, что это значит, Нерон, — воскликнула Поппея, бросаясь в его объятия. — Наконец-то!
      Но лицо императора было непроницаемо, потом он грубо оттолкнул от себя Поппею.
      — Ты рада? Но это была моя мать!
      — Ты же сам хотел…
      — Но это была моя мать! — повторил он. — Моя мать! Я любил ее. Только благодаря ей я живу и царствую.
      Император в гневе сорвал запястья из змеиной кожи, которую всегда носил на правой руке, и выбросил прочь.
      — Оно будет напоминать мне о ней. Я так любил свою мать!
      Нерон закрыл руками лицо.
      — Не мучай себя, — сказала, подойдя к нему, Поппея, — так было нужно. Или ты или она.