— Кристина очнулась.

— Хорошо. – ответил Даня, не глядя на сестру. Он все еще не мог смотреть людям в глаза. Парень рассказал о произошедшем другу и Слава хотел приехать, но Даня попросил его этого не делать. Ему не хотелось, чтобы друг видел его таким, но был рад, что парень понимает, как сейчас нужен Дане, и готов последовать за ним в такое опасное место просто чтобы поддержать, быть рядом и иметь возможность подставить свое худое, но крепкое плечо.

Девушка кивнула и подошла к кровати.

— О чем ты думаешь? – ласково улыбнулась она, садясь рядом с братом.

— Обо всем. О вас всех. Всех вместе и по отдельности. О Паше, о Лере, о Кристине, о том, кто убил одну и пытался убить другую. О том, чего этот человек хочет добиться? Что он получит? И почему все тихо, и никто не предпринимает попыток убить еще кого-нибудь?! – парень ударил кулаком по матрасу, он не мог контролировать свои эмоции, у него не было на это сил.

— Ты думаешь о сложных вещах. Почему? – Юля, как и остальные не винила брата ни за что. Она нежно гладила его по голове, понимая, насколько ему больно, тяжело и страшно. Кто бы мог подумать, что с вывалившихся из кладовки детей, может начаться такое ужасное лето.

— Почему? Если бы я знал… – прохрипел парень, зарываясь носом в подушку. Он готов был снова разрыдаться, но не хотел этого делать.

Юля поцеловала брата в макушку и вышла из комнаты.

Убитая Лера, отравленная Кристина, думал парень. Что общего и что разного? Способ разный. Почему? Потому что преступник не хочет, что бы эти события связывали друг с другом. Почему их бы не связали? Потому что обычно у убийц всегда один способ убивать, и у каждого он свой, несмотря на то, что все они похожи друг на друга. Убитая, отравленная. Мертва, жива. Жива… Даня задумался сильнее, глубже потонул в рассуждениях, пробуя на вкус это странное слово «жива»… жива! Даня подскочил на кровати, взгляд его заметался по комнате, ища за что зацепиться, мысли метались в голове, сменяя друг друга с невообразимой скоростью. И вот Даня зацепился взглядом за штору, а точнее за шнурок для шторы, и одна единственная мысль замерла в его голове. Она… очнулась.