-Господин Фурукава! – обратилась я к консулу по-японски. – Для меня ваше участие и ваша помощь в заключении нашего с Кенджи брака стали сюрпризом, я ничего не знала. Но позвольте мне выразить мою сердечную благодарность за это!
И в порыве радости в которую вылилось мое удивление и волнение я обняла консула и поцеловала в щеку. Бог его знает, насколько я поразила господина Фурукаву своей несдержанностью, но после секундного замешательства, он, слегка разрумянившийся, улыбнулся.
-У вас очень хороший японский, госпожа Симосава! Что же касается моего участия и помощи… Мой долг, госпожа Симосава, помогать своим соотечественникам. Тем более, в таком радостном деле!.. Да, простите, меня за забывчивость! Видимо, всему виной мое волнение – нечасто приходится заключать брак. Да еще настолько известного человека с такой удивительной красавицей – невестой!.. Я же хотел сказать о том, что для вас, госпожа Симосава, готовы виза для въезда в Японию и пока вид на жительство. Но, думаю, после заключения вашего брака, оформление японского гражданства для вас не станет долгим делом!
-О, спасибо, господин консул! – воскликнула я. – Я так счастлива, благодаря вам!
-Я очень рад, что моя работа порой приносит такие приятные сюрпризы… А вы, госпожа Симосава, и вправду очаровательны! Совсем, как цветок сакуры!..
Я глянула на Кенджи – он сиял! И может быть, именно это – его наполненные счастьем глаза виделись мне в моих невольных мечтах о нем, когда все было еще так зыбко, когда я глядела на него, чувствуя, как он, подобно Луне, заслоняет мне Солнце… И этому затмению никогда не окончиться. Так и пусть! Пусть будет ночь, вливающаяся в комнату легким, прохладным бризом, несущим запах цветущей вишни, и ее веточки дрожат лепестками за окном. Пусть теплые его руки никогда не отпустят меня, пусть держат у его груди, сердца его, единственного на свете. И губы мои пусть целуют его удивительные глаза. Свет, заменивший мне Солнце, согревший мою душу, подаривший мне жизнь… Ибо нет жизни без таких глаз, нет жизни без единственных объятий на свете, когда сердце не знает, что значит замирать от счастья, когда тикает оно, подобно часам и замрет лишь раз и навсегда, когда закончится завод…